Александр Шульгин - Tihkal

Я попробую оба метода. Я хочу отследить загадочного мистера Джонса, источник его власти и его личную философию. Я собираюсь приложить для этого все силы.

ГЛАВА 24. QUI BONO?

(Рассказывает Шура)

Когда расследуется поджог, взрыв бомбы, убийство - любое преступление, где нет подозреваемых, пытаются найти лиц, заинтересованных в преступлении. Этот прием называется "Qui bono?" или "кому выгодно?". Я долго безуспешно пытался найти это выражение в словарях, когда знакомый лингвист указал мне на то, что это всего лишь дательный падеж от "bonus" - "добро", так что более точный перевод будет - "кому во благо?". Интересно применить этот вопрос к "войне с наркотиками".

Давайте обратим внимание, кто громче всех призывает нас к продолжению и эскалации этой войны, вместо того чтобы остановить или даже просто смягчить ее. Давайте посмотрим каким организациям и как эта война приносит доход, и что они потеряют в случае, если война кончится. И дело не только в деньгах, а еще во власти, которую война дает своим солдатам. Об этом пойдет речь в данной главе: что представляет собой индустрия, стоящая за запретом на препараты, и кому она приносит доход. Картина получится не очень приятная, но представлять ее себе нужно, что я и попытаюсь сделать на следующих страницах.

Любую корпорацию можно оценить в долларовом эквиваленте. Посчитаем все ее доходы и расходы, уровень продаж, дивиденды, импорт, экспорт, стоимость и количество акций - в результате получим, что компания стоит, предположим, сорок миллиардов согласно текущей статистике. Я называю такой подход "миром мертвых цифр", и так нельзя оценить совокупность корпораций - индустрию. Например, оценить значение и влияние воздушного транспорта нельзя, просто сложив стоимость всех авиакомпаний, а влияние телекоммуникаций выходит за рамки суммарной стоимости всех теле- и радиокомпаний. Нужно обязательно принимать во внимание связь индустрии с обществом, способность индустрии влиять на политику. Основной вопрос в оценке каждой индустрии: как она может контролировать поведение каждого человека. Война с наркотиками породила настоящую индустрию, с серьезными рычагами воздействия на общественное мнение и Конгресс, с абсолютной неприкосновенностью для контроля или критики со стороны. Попробуем измерить влияние этой индустрии.

Недавно я видел удивительный телерепортаж, где Пентагон гордо демонстрировал кадры, снятые через перископ атомной подводной лодки. Военные выследили небольшой траулер, на котором, по их предположению, наркомафия перевозила в США из Южной Америки груз кокаина. На экране был виден силуэт траулера, и голос за кадром говорил, что затрачивая всего лишь 23000 долларов в час, военные не только совершенствуют навыки слежения за надводными целями, но и добывают ценную информацию для правоохранительных органов, предупреждая береговую охрану о возможном времени и месте появления кораблей с контрабандой. Репортаж вызвал у меня две тревожные мысли: во-первых, ВМФ США участвует в войне с наркотиками, во-вторых, власти полностью оправдывают эти действия, путем предоставления неполной информации. Так какого же участие военных в индустрии войны с наркотиками?

Когда я принимал участие в ежегодной двухнедельной встрече клуба Совы, я между делом спросил у своих друзей, сколько денег обходится государству один час работы атомной подводной лодки. 23000 долларов в час были сразу же отвергнуты, как явно заниженная цифра, которой хватило бы только на картофельные чипсы и туалетную бумагу для команды, если принять во внимание зарплату матросов и офицеров, а также зарплату работников служб наземного базирования, без которых бы подлодка не вышла в море. Может столько денег требовалось бы в виде наличных, может эта цифра была высчитана ответственным за тыловое обеспечение. Два крупных инженера, с которыми я говорил, смотрели на стоимость с совершенно других позиций. Они обращали внимание на стоимость неизбежного возвращения в порт для ремонта и замены отслуживших деталей: нужны новые стержни для реакторов, нужен новый тритий для ядерных боеголовок. Все это очень дорогие материалы плюс очень дорогая рабочая сила - миллионы долларов на все эти атомные вещи. И эти деньги тоже надо учитывать, когда высчитываешь стоимость одного часа антикокаиновых походов, миллионы на техническое обеспечение серьезно повышают заявленную цифру.

"Да о чем вы?" - вмешался в дискуссию известный физик - "А вы посчитали стоимость создания первоначального количества ядерного топлива, кто, как и где его произвел? И кто доставил топливо на завод, где строилась подводная лодка? Как часто топливо меняли? Опять-таки, кто и как это делал? И куда девали отработанное топливо, сколько стоила его переработка? А потом, вы посчитали, сколько будет стоить через несколько лет утилизация этой радиоактивной громадины, если конечно же ее не затопят просто в каком-нибудь тихом уголке мирового океана, где она будет отравлять жизнь поколениям наших потомков? Учитывайте все это при определении стоимости одного часа работы этого "охотника за наркомафией", и я думаю цифра составит миллион долларов в час". Вдруг спор вошел в совершенно другое русло. "А сколько мы готовы заплатить за уверенность, что нас не захватит какой-нибудь Советский Союз? Ведь если бы не постоянная боеготовность нашей армии, мы бы были легким объектом для нападения. Даже не применяя оружие, а просто обладая им мы защищаем себя от неожиданной агрессии, поэтому большая часть всех денег тратится не на борьбу с наркотиками, а на национальную безопасность.