Александр Куланов - В тени восходящего солнца

Дело поручили вести нашему старому знакомому по Харбину Василию Пудину. Причиной же особого внимания советской контрразведки к этой истории стало то, что Мацокин был не просто профессором, он являлся действующим сотрудником Иностранного отдела ОГПУ, допущенным к святая святых этой спецслужбы, но допустившим несанкционированные контакты с японцами [193] ЦА ФСБ РФ. Д. Р-41035. .

Николай Петрович Мацокин родился 10 декабря (по старому стилю) 1886 года в Киеве в семье надворного советника врача-венеролога П.Г. Мацокина. Учился в Харькове и Гродно, но окончил гимназию во Владикавказе. В 1905 году поступил в Харьковский университет, за год сменил два факультета, но вскоре уехал во Францию, в Дижон, «для изучения французского языка частным порядком». Любовь к французскому языку Мацокин пронес через всю жизнь: обе его жены были француженками. В 1908 году он поступил в Восточный институт во Владивостоке «на китайскояпонский разряд», где изучал еще и тибетский язык, и успешно окончил обучение в 1912-м. Тем не менее диплом Мацокин смог получить лишь четыре года спустя — «из-за обостренных отношений с профессурой» [194] Здесь и далее биография приводится по протоколу анкете вышеуказанного дела. Л. 9—12. . Уровень его научных работ при этом сомнений не вызывал. Еще в 1909-м он опубликовал любопытную работу под названием «Отношения полов до брака в некоторых малороссийских деревнях», материал для которой собрал лично еще до поступления в институт, а позже подготовил серьезнейшее исследование на уровне диссертации — «Материнская филиация в Восточной и Центральной Азии...» [195] Мацокин Н. Материнская филиация в Восточной и Центральной Азии. Вып. 1: Материнская филиация у китайцев, корейцев и японцев. Владивосток, 1910 (Известия Восточного института. Т. 32, вып. 1); Вып. 2: Материнская филиация у тибетцев, монголов, мяоцзы, лоло и таи. Владивосток, 1911 (Изв. Воет, ин-та. Т. 36, вып. 2) .

Неаттестованный, но, безусловно, знающий и весьма талантливый востоковед, любимый ученик профессора Спальвина легко устроился на службу драгоманом на КВЖД в Харбине, ас 1917 года занял пост помощника редактора газеты «Юань Дунь Бао», издававшейся управлением дороги. В 1919 году Мацокин был уволен «за помещение в газете “Новости жизни” статьи, критикующей финансовую политику КВЖД». Выражаясь современным журналистским языком, имевший доступ к конфиденциальной информации помредактора «слил» в чужую газету компромат, в результате чего оказался вынужден на время покинуть Маньчжурию. Полгода он проработал в Иркутском университете, после чего вернулся в Харбин, забрал остававшееся там личное имущество и в мае 1920-го убыл во Владивосток в качестве доцента Восточного института, где немедленно выступил сразу в двух газетах с критикой «реакционной и монархической профессуры» — той самой, что восемь лет назад не выдала ему диплом. Столь же незамедлительно был уволен — «по политическим мотивам». Впрочем, незлопамятная «профессура» по ходатайству профессора Спальвина разрешила Мацокину читать лекции в институте по японскому языку, что он и делал около года.

В феврале 1922 года бывший доцент оказался в Японии, где занял в Йокогаме должность помощника заведующего отделением Дальневосточного телеграфного агентства ДАЛЬТА (позже Российского телеграфного агентства — РОСТА, ныне ИТАР-ТАСС), но в августе следующего года новый плава корпункта немедленно уволил Мацокина. Николай Петрович вернулся во Владивосток, ще вновь был рекомендован Е.Г. Спальвиным в качестве доцента в Дальневосточный университет. Мацокина приняли и на этот раз, но теперь он не приехал сам, сославшись на отсутствие командировочных, а на самом деле «рассорившись с ректором университета Огородниковым», после чего вновь уехал в Харбин, где поступил переводчиком в частную контору, из которой его тоже попросили три месяца спустя...

На этот раз жизнь несостоявшегося доцента изменилась особенно круто. Какое-то время — очень незначительное — Ма-цокин сотрудничал с резидентурой советской военной разведки, повстречав на улице Харбина своего знакомого по Владивостоку Василия Николаевича Крылова. В анкете Мацокина запись о встрече с Крыловым оказалась на последней строчке листа, и заканчивается она словами:«... который предложил мне работу». Следующий лист закрыт плотной белой бумагой с надписью «Не вскрывать!», но догадаться о том, что там написано, несложно, собрав воедино другие документы.