Малколм Барбер - Процесс тамплиеров

Возможно, конечно, Жак де Моле был подвергнут пытке и таким образом вынужден подчиниться плану Ногаре. Весной 1308 г. некий каталонец, живущий в Париже, в письме своему другу, проживавшему на Майорке, описал весьма впечатляющую сцену, во время которой Жак де Моле срывал с себя одежду, чтобы показать ожоги и раны у себя на руках, на ногах, на спине и на животе, однако же обстоятельства, при которых эта сцена якобы имела место, — а именно выступление великого магистра с помоста перед парижской толпой — заставляют предположить, что все описанное скорее вымысел и игра воображения, а не реальная действительность89. Более того, существует некий документ, составленный анонимным юристом скорее всего в 1310 г., где обсуждаются различные юридические тонкости, связанные, видимо, с целой серией вопросов, поступивших от королевских чиновников, и где говорится, что, по словам самого де Моле, он признался «из страха перед страданиями», а стало быть, все же не был подвергнут пытке и на самом деле даже «просил порой, чтобы и его тоже пытали, иначе братья его сочтут, что он погубил их по собственной воле»90. Хотя и это свидетельство, возможно, тоже исходит из правительственных источников. Королевским чиновникам вовсе не обязательно было оправдываться или по какой-либо причине скрывать применение пыток, поскольку еще в 1252 г. папа Иннокентий IV дал право светскому суду применять пытку при судебных расследованиях91. Больше похоже, что за одиннадцать дней, прошедших с момента ареста Жака де Моле, к нему были применены иные методы давления, менее жестокие, но вполне способные постепенно сломить любое сопротивление. Возможно, использовалась примерно та же техника допроса, что и в наши дни: непрерывный допрос (возможно, его вели посменно), физические и нравственные страдания, вызванные содержанием в заключении, постепенное ослабление организма из-за голода и недостаточного количества сна. «Показательных» признаний на многих судебных процессах, особенно в XX в., добивались примерно теми же способами92. Сюда включаются и различные посулы и обещания. Возможно, де Моле предложили свободу, как только дело будет закрыто. Действительно, почти два года спустя, когда судебные слушания еще продолжались, он заявил перед папской комиссией, что «было бы весьма удивительно, если бы Римская церковь вдруг пожелала продолжить разгром ордена, в то время как исполнение приговора об отлучении от церкви императора Фридриха II было отложено на тридцать два года»93.

Король, похоже, принял явно подготовленное заранее «расписание», согласно которому он сообщал правителям других государств об арестах тамплиеров и убеждал их последовать его примеру. Так, 16 октября он писал Хайме II Арагонскому, предлагая «тоже восстать на защиту нашей веры»94. После того, как великий магистр повторил свое первоначальное признание перед университетскими профессорами, Филипп снова написал Хайме, сообщая о достгнутых успехах — письмо датировано 26 октября, т. е. написано сразу после признания Жака де Моле95.

Между тем во Франции тамплиеры один за другим сознавались в совершенных ими преступлениях, ибо великий магистр своим собственным признанием и приказом подчиниться устранил основной мотив сопротивления. Среди признавшихся был и Гуго де Пейро, генеральный досмотрщик, т. е. фактический хозяин всех замков и при-орств тамплиеров в Европе, стоявший всего на одну ступень ниже самого великого магистра. Гуго де Пейро вступил в братство даже раньше Моле, за 44 года до описываемых событий. Все его семейство также было тесно связано с орденом. Умбер де Пейро, принимавший в орден Жака де Моле, был его дядей, а двое других тамплиеров, Гуго де Шалон и некий Пьер, упоминаются как его племянники96.

Вот почему признание этого человека в суде сказалось на судьбе всех тамплиеров, особенно тех, что проживали во Франции. Будучи, так сказать, «странствующим правителем» западных земель, Гуго де Пейро руководил бесчисленными обрядами посвящения в братство, проводил собрания ордена, инспектировал замки и приорства тамплиеров в разных странах. Великий магистр в качестве основного отправителя обряда посвящения упоминается редко; если судить по 138 протоколам признаний обвиняемых на парижских слушаниях в октябре и ноябре 1307 г., то Гуго де Пейро за 22 года пребывания на своем посту сам принял в члены ордена 15 человек только из этих 138. Его имя упоминается в числе присутствовавших на церемонии посвящения еще двумя тамплиерами, одного из которых приняли в братство ни много ни мало 40 лет назад, а второго, как он выразился сам, приняли по приказу де Пейро97. Более никто из руководителей ордена не был так тесно и непосредственно связан с процедурой приема в орден новых братьев, вокруг которой, собственно, и сконцентрировались основные обвинения.