Морис Симашко: Искупление Дабира

У главной пятничной мечети затрубили трубы, у родовой усыпальницы Сельджуков, возле дома шихне, где находились люди дворцовой стражи, потом у крепости Тахир-кала. Люди мухтасиба на базаре расталкивали торгующих, освобождая дорогу. От главного базарного купола -- чорсу -- вдоль всего проезда расстилали ковры. Здесь тоже трубили трубы. И еще трубили на базаре менял, где во всякое время был народ. Там, рядом с тюрьмой -- зинданом, стояли столбы...

Для исмаилитов 1 были поставлены эти столбы. Всего их было двенадцать, но больше половины пока стояли пустые. По семь лет висели на них совращающие людей проповедники--дай. Один был надет на столб совсем недавно, и одежда на нем еще не прорвалась. У двоих, старца и подростка, несших весной денежный сбор с Хо-расана в захваченную врагами веры горную крепость Алухамут, уже оголились кое-где кости. Клочья их истлевших рубах шевелились от ветра. А четвертый, переписывавший трактаты отвернувшегося от бога факиха Насира Хисроу, был подвешен на столб еще шесть лет назад. Одежды на нем уже не было видно, а одна рука в прошлом году отвалилась. Скоро минет срок, и оставшиеся кости собьют со столба палками...

Тот, которого подвесили на прошлой неделе, был пойман с прямым дейлемским ножом под одеждой в самом доме эмира Бурибарса, не знающего пощады к вероотступникам. Уже не было на лице фидаи глаз, выклеванных птицами, и черный язык вывешивался из разъятого рта. Меж столбами бегали дети, обсыпая друг друга пылью...

-----

' И с м а и л и т ы - одна из сект ислама. Наиболее радикальная ветвь ее в средние века -- батиниты.

Базар был полон. Рябило в глазах от уложенных в конусы дынь, многоцветное сияние источали земные плоды. Сладко пенились чаны с мешалдой, тяжелыми жерновами лежала кунжутная халва, в мясных рядах висели свежеободранные туши. Мухи гудели вокруг сыто, являя довольство. И собаки были ленивы: нехотя поднимались они из теплой пыли, отходили в сторону перед людьми с трубами и ложились неподалеку.

Опытный глаз сразу видит это. Когда голод среди людей, собаки убегают из города и возвращаются лишь после того, как все там вымерли. Так было в Тусе некогда, где собаки ели ослабевших от голода людей прямо в домах. На целый квартал -- махалля -- остался жить один мальчик. Он протянул мальчику хлеб, и тот подавился, силясь затолкать в себя сразу весь кусок...

До самых ворот по каналу лежат теперь товары в чорсу и открытых лавках. И за стенами города, в раба-дах, продолжается базар. А тогда, когда он сделался ва-зиром, десяток голодных людей теснился у столбов, выменивая что-то из полы в полу...

Затрубили навстречу трубы стражи Северных Ворот. Сразу за ними был рабад людей Писания -- иудеев и христиан. Тут, среди них, и кончался канал Маджан, потому что не должны неверные жить по воде выше правоверных.

Масерджесан -- Дом имама Сергия, куда ходят молиться христиане всех земель Величайшего Султана,-- стоял, до крыши увитый плющом. Из Сада митрополитов вывели под руки слепого старца католикоса. С рук его передали хаджибу Оповещений плоский христианский хлеб без соли, почитающийся среди них наивысшим даром. Четыре века назад здешний митрополит выловил в канале тело бежавшего от правоверного войска Езди-герда Третьего -- последнего из персидских царей -- Кеев от корня Сасана. Его предали земле по обычаю христиан и с положенными почестями...

По другую сторону канала, что растекается отсюда на многие арыки, такой же плоский и сухой хлеб вынес ему экзиларх иудеев. К хлебу была приложена здравица на узкой кожаной ленте. Во взгляде иудея был, как всегда, подвох. Что бы это могло быть? Он скосил глаза и нахмурился: здравица была написана по древней формуле -- в честь старых царей Эраншахра. Ньюешние тюркские султаны из дома Сельджука тоже, правда, числятся Кеями, но по туранскому дому Афрасиаба. Вечно какая-нибудь хитрая двусмысленность у иудеев...

Однако одеты все были, как установлено для них:

христиане подпоясаны веревочными поясами, а на груди у иудеев нашиты желтые заплаты. Так всегда можно отличить правоверного от не приявших свет учения Пророка, а тех, в свою очередь, от огнепоклонников-гябров и шаманствующих, коих надлежит вовсе изгонять из селений. В государстве все должны быть благополучны и на своих местах. Экзиларху же следует сделать внушение по поводу царской формулы...

Вдоль внешней стены Султан-Калы -- нового Мер-ва -- ехал он в обратную сторону, не снимая тяжкого халата. Сквозь плотный атлас подкладки золото обжигало тело, особенно выставленные колени. Тут, прямо от стены, начинались сады. Белый хорасанский урюк давно уже созрел, и плоские глиняные крыши домов и пристроек сплошь были устланы сочащимися на солнце плодами. Сладкий удушливый запах источали они, от которого кружилась голова. А был здесь когда-то пустырь, и промоины солончаков слепили глаза...