Морис Симашко - Искупление Дабира

В древних книгах Эраншахра многое сказано и о содержании войска всякого рода. Если состоит в нем тысяча дейлемцев, то должна быть рядом тысяча хорасанцев, а также тюрков, индусов, арабов, армян, эфиопов и прочих. Коль затеют мятеж одни, то сразу можно направить на них других. Войско тем вернее, чем дальше страна, откуда оно набрано. Посему дейлемцев лучше всего направлять служить в Хорасан, а хорасанцев -- в Дейлем. Самого же государя и его дом пусть охраняют купленные еще в детском возрасте гуламы, не ведающие своего происхождения.

Что же относится к сипахсаларам войска, то тут необходимо особо тонкое разумение. Не так важно назначить хорошего сипахсалара, как величественного, с высоким ростом и громким голосом. Такой обычно послушен государю и не мыслит ни о чем больше, как только угодить ему. В случае же войны надо пока отстранить его, а во главе войска поставить дельного, храброго военачальника. Тот быстро сделает что нужно и победит врага. Когда же война закончится, опасен становится такой сипахсалар. Все войско любит и доверяет ему, так что многое может произойти. Надо сразу же вызвать его к себе, наградить и отправить в какое-нибудь дальнее место.

Лучше всего, когда сам государь находится при войске. Если отступает оно, то обвинить следует сипахсала-ров. Трех или четырех можно предать смерти. Когда же войско побеждает, то это благодаря мудрости государя. Сипахсалары в таком случае как бы только выполняют его предначертания.

II. ВАЗИР (Продолжение)

Уже записать приготовился он все про сипахсаларов, но сидел неподвижно, глядя в ровную плоскость листа. Казалось, ток крови прекратился в руке, и не ощущает она больше калама. Он вдруг понял, что со вчерашнего дня продолжает лишь по обязанности писать книгу.

Некое прозрение пришло к нему. Простой костяной палочкой с позолотой сделался калам. Навсегда ушло необъяснимое, и не явятся уже более Тюрчанка, имам Омар, лукавый иудей. Кому же противопоставлять теперь эти ясные положения о необходимости государства?..

Так и не записав про сипахсаларов, взялся рукой он за коврик-саджжад, до половины развернул его и опять стоял в раздумье. Следовало выбрать для молитвы главу из поучения Пророка, но ничего к месту не приходило в голову. Выпустив из руки коврик, пошел он в сад.

Вчерашний песок, что нанесло ветром, уже убрали с аллеи. Как всегда, начал считать он деревья, но остановился на полпути. Незачем было идти ему сегодня к дальней стене. Где-то за ней колючий шиповник, пыль на дороге. А еще есть там хауз с грязной водой, и громко кричат бегающие вокруг дети...

Откуда-то прилетела птица и села на дерево. Он узнал сороку, которая копалась при хаузе в селении, и начал разглядывать ее. Серая была она, как все другие птицы, которых видел он в жизни.

Совсем рядом находился покрытый кошмой дерн. Осторожно ступил он через арык, приподнял угол. Зеленая трава была там, и серебрились капли воды у примятых стеблей. Он тихо провел ладонью, ощущая, как расправляются они от его руки. Розовые колокольчики скользнули между пальцами, затрепетали от солнечного света. Тогда он поднял голову и увидел идущего к нему шагирда.

Чьи-то крики донеслись от ворот со стороны города, но ничего уже больше не слышал он. Иссиня-белое было лицо у подходившего юноши, и прямо на него смотрели растерянные, умоляющие глаза...

III. ОТКРОВЕНИЕ ШАГИРДА

-- Будь человеком!..

В последний раз доносится из сияющей тьмы крик ученого имама, и каменная тень поглощает их. Старый гябр возникает из стены, склоняется перед великим дай. Не в ворота к разгорающемуся костру идут они, а куда-то в сторону. На ощупь приходится ставить ноги. Потом где-то далеко, в самом чреве горы, появляется свет. Начинается ночь очищения.

На возвышении сидит он рядом со скрытым дай, и бронзовый светильник не в силах озарить весь огромный каменный зал. Во тьме теряются проходы между колоннами, непонятные звериные морды таятся в нишах. Когда же наступит время говорить о своем сомнении?..

Не разглядеть лица у великого дай. Грозное безмолвие исходит от его неподвижной фигуры. Сквозь стену прошли они внутрь горы, потому что нет невозможного для дейлемских имамов.

Возвращается все тот же гябр, кланяется им издали. Великий дай резко поднимается и идет к нему. Видно, как говорят они о чем-то в боковом проходе. Все время кланяется гябр и протягивает руку. Черные морщинки на его лице собираются все вместе. На базаре уже видел он этого гябра.