Александр Якубовский - Тамерлан — покоритель Азии

Первые дни после нашего соединения были посвящены охоте, а затем мы продолжали путь. Я заметил на вершине одной горы отряд, который увеличивался с каждым мгновением. Я тотчас остановился и послал гонцов собрать верные известия. Они вмешались в толпу и, возвратившись, сказали мне: «Это Казанчи-бахадур, старый слуга эмира Тимура. Он оставил с двумястами всадников армию Джете и теперь ищет своего господина». Восхищенный этим событием, я простерся на земле, чтобы возблагодарить Всевышнего, и велел позвать этого верного слугу. Он тотчас же явился, бросился к моим ногам и целовал их; я благосклонно поднял его, возложил на его голову свою чалму, и мы пошли вместе с ним к долине Арзоф.

Прибыв туда, мы поставили пикеты; на следующий день я объехал долину верхом. На середине ее находилась возвышенность, на которой воздух был превосходный; я расположился на ней, а воины раскинули свои палатки вокруг.

Следующая ночь была ночью молитвы, и я провел ее, не смежая век. На рассвете я начал читать молитву. Окончив ее, я с мольбой воздел руки к небу и умилился до слез, прося Всемогущего о помощи и избавлении меня от несчастий. Не успел я кончить еще своего воззвания, как заметил вдали отряд, проходивший мимо холма. Я сел на лошадь и приблизился достаточно близко, чтобы хорошо рассмотреть его. Это был отряд конницы из семидесяти человек. «Воины, — спросил я, — куда держите путь?» Они отвечали мне: «Мы слуги эмира Тимура. Мы ищет эмира, но, увы, не можем найти его». — «Я также слуга этого эмира, — сказал я им. — Я буду вашим проводником и сведу вас к нему». Один из них, пришпорив коня, поспешил уведомить об этом своих начальников. «Мы нашли, — вскричал он, — проводника, который предлагает привести нас к эмиру Тимуру». Эти последние поворотили своих коней и приказали привести меня к себе.

Отряд состоял из трех частей, первой начальствовал Туглук-Ходжа барлас, второй Сайффуддин, третьей Тубак-бахадур. Увидев меня, эти начальники, пораженные, слезли с коней, упали на колени и целовали мое стремя. Я также сошел и простер над ними свои руки. Я возложил свою чалму на голову Туглук-Ходжи, опоясал своим поясом, драгоценным по отделке и золоту, эмира Сайффуддина и накрыл халатом своим Тубак-бахадура. Они были весьма взволнованы. Я тоже был взволнован. Настало время молиться, и мы все совершили молитву. Затем отправились в мой лагерь, собрали людей и устроили пир. Назавтра пришел и Шир Бахрам, который ранее по молодости отделился от меня и ушел, мечтая о землях Индостана. Раскаявшись в содеянном, он просил у меня прощения. Я обнял его и был столь милостив, что он совершенно избавился от смущения.

Моя армия, которой я сделал смотр, простиралась до 313 человек конницы, и я решил овладеть какой-нибудь крепостью, которая служила бы мне опорой и убежищем. Я решился овладеть крепостью Аладжу, где был начальником в то время Менгли-Буга сульдуз из партии Ильяса Ходжи; мне нужно было сделать там склад багажа, съестных припасов и провианта.

Когда я приближался к этой крепости, Шир Бахрам, который был связан старинной дружбой с комендантом, обещал мне привлечь его на свою сторону, если я позволю ему вступить с ним в переговоры. Однако вскоре по прибытии к стенам Аладжу Бахрам известил меня через гонца, что Менгли-Буга сделал ему следующие возражения: «Эта крепость, — сказал он, — доверена мне Ильясом Ходжой. Открыть ворота эмиру Тимуру значило бы разом изменить храбрости и верности». Он отказался сдать крепость.

Но судьбе было угодно, чтобы при тревожных слухах о моих силах и походе страх охватил его душу, так что он оставил свой пост и обратился в бегство. 300 воинов из племени джаун, которые защищали крепость и раньше были мне совершенно преданы, опять поступили в мою службу. Когда я прибыл в долину Суф, то Имлис, грабивший окрестности Балха, узнав о моем приходе, присоединился ко мне с двумястами всадников; любезный прием оказанный ему мною, ободрил его.

Отсюда я послал Тамуке-бахадура и трех всадников на другую сторону реки Термез, чтобы навести справки об армии Джете и разведать о его намерениях. Тамуке, возвратившись через четыре дня, уведомил меня, что эта армия, заняв область Термеза, совершила там всевозможные грабежи и жестокости. Получив эти известия, я укрылся в ущелье Дерегез, выжидая удобного случая для нападения на врага. Приготовившись вступить в это ущелье, я расположился лагерем на равнине Илчи-Буга на берегу Джейхуна. Лишь только Ильяс Ходжа узнал об этом, как тотчас же направил против меня свои войска. Между тем я узнал, что пятеро эмиров, составлявших часть военных сил Джете, отложились от начальников этой армии и удалились в старый Термез со своими отрядами.