Элита Российской империи была пестрой не только в смысле экономического положения, но и по этническому происхождению. По мере того как в XVIII в. расширялись границы империи, благородные сословия присоединенных территорий включались в российское дворянство и получали такие же привилегии, как их русские собратья. Так в составе дворянства появлялись люди, чьим родным языком был татарский, грузинский, немецкий или какой-либо еще. Однако самым крупным меньшинством были дворяне, говорившие по-польски. Они населяли западное приграничье России, до второй половины XVIII в. составлявшее часть Речи Пос-политой {34} 34 Hamburg G.M. Politics of the Russian Nobility, 1881 — 1905. New Brunswick, 1984. P. 11.
. Несмотря на то что большинство дворянок и дворян — героев настоящей книги были русскими, многие из уроженцев Черниговской или Полтавской губернии имели польские корни. Когда дворяне из этих мест обращались в Сенат со своими спорами, то их дела судили по Литовскому статуту, все еще действовавшему в этом регионе в отношении гражданских дел о наследстве, об опекунстве, а также и о правах женщин на контроль над имуществом {35} 35 О действовавших в Черниговской и Полтавской губерниях законах об опекунстве и о разделе собственности при разводах см.: ПСЗ. Т. 17. № 15532 (15.04.1842) и № 15533 (15.04.1842).
. Причем если в целом многие положения Литовского статута были весьма сходны со статьями Свода законов, действовавшего тогда в России, то к женщинам первые явно были менее щедры.
Строить выводы о дворянках как о единой группе, основываясь на сведениях о жизни женщин, выделявшихся из обычного ряда в силу своего положения и богатства, было бы рискованно. Конечно, в материалах семейных архивов явно больше данных о женщинах с крупными состояниями. Однако те дворянки, чьи имена появляются в документах имущественных сделок и споров о наследстве, в большинстве своем принадлежат к числу средних и мелких собственниц, не оставивших о своей жизни иных свидетельств, кроме документов о продаже нескольких десятин земли или ходатайства в Вотчинную коллегию о регистрации имения. На этих страницах я расскажу истории таких женщин, как Анна Шереметева и племянницы Потемкина, сопоставляя при этом их опыт с историями многих безвестных и бедных дворянок.
В целях представления дворянок, при всей их разнородности, как единой группы моя работа опирается на широкий круг источников. Рассмотрение эволюции правовых норм основано на документах судебных тяжб о наследстве, наряду с нормативными юридическими источниками. Источниками сведений о купле-продаже земли послужили нотариальные записи («крепостные книги») из четырех уездов и Москвы, не говоря уже о завещаниях, росписях приданого и соглашениях о раздельном проживании («раздельных записях»). Мой анализ практики разделов имущества опирается на ходатайства о разводе, рассматривавшиеся в Святейшем синоде, а также на материалы имущественных тяжб между супругами. Переписка из семейных архивов и внушительный корпус мемуарной литературы позволяют услышать голоса отдельных дворян и дворянок и облечь плотью силуэты, возникающие при статистической работе. Таким образом, в данном исследовании использован обширный комплекс архивных и опубликованных источников, позволивших исследовать бесчисленные грани отношения к собственности дворянок (и дворян) в императорской России.
Правовые источники и гражданское право в императорской России
Гражданское право в России имело много сходства с европейскими правовыми системами, в том числе и общее происхождение от римского права {36} 36 Zweigert К., Kotz H. An Introduction to Comparative Law. Trans. Tony Weir. Amsterdam, 1977. Vol. 1. P. 306.
. Принцип господства права был известен в России по крайней мере с XVII в. {37} 37 Kivelson V.A. Autocracy in the Provinces: The Muscovite Gentry and Political Culture in the Seventeenth Century. Stanford, 1996. P. 180, 233—234.
Более того, о нем знали не только служители закона: на протяжении всего императорского периода люди обращались за решением своих споров к должностным лицам и к самому государю и просили у них правосудия согласно букве и духу закона.
Но многочисленные обстоятельства препятствовали становлению непрерывной правовой традиции в России до реформ 60-х гг. XIX в. Уже само отсутствие унифицированного Свода законов вызывало большую неразбериху при решении дел в провинциальных судах. До 1832 г. единственным вразумительным источником гражданских законов в России служило Соборное уложение 1649 г. — собрание положений русского обычного права, извлеченных из более ранних правовых сводов Московского государства. Впрочем, в XVIII в. на смену Соборному уложению пришел поток императорских указов и судебных решений, многие из которых противоречили этому Своду законов и расходились друг с другом. Эти законодательные установления были сведены воедино лишь в 30-е гг. XIX в. и изданы в составе Полного собрания законов Российской империи — одновременно с составлением Свода законов. Так что в XVIII в. источников для понимания закона было мало.
Читать дальше