Андрей Богданов - Несостоявшийся император Федор Алексеевич

Есть некая ирония в том, что историки, активно использующие в своей работе аналитические материалы и подборки документов по конкретным проблемам, подготовленные в свое время для царя Федора, продолжают делать вид, что все это возникло само собой. Ведь делопроизводители XVII в. точно указывали, для кого, когда и почему потребовалась справка! Более того, в своих ясных и четких указах, особенно касающихся «общенародной пользы», государь часто считал должным раскрыть суть проблемы, объяснить, чего он хочет добиться и как именно его решение скажется на интересах широких слоев подданных.

Разумеется, для правильного понимания внутреннего мира царя-реформатора одной логики его решений, вытекающей из содержания рассмотренных государем документов и мотивировочной части указов, недостаточно. Человек — не логическая машина, на него влияет множество обстоятельств, которые историку приходится восстанавливать по всей огромной массе подлинных документов и свидетельств того времени. А главное, у каждого из нас (и не будем в этом отказывать царю Федору) есть свой весьма сложный внутренний мир, свои вкусы, убеждения и предпочтения, сложившиеся с детства.

Личная жизнь царя, которого безосновательно представляли слабым, больным и ни на что не способным, оказалась на удивление богатой и даже романтичной. Сама логика исследования заставила автора построить повествование о делах правления и проблемах государственных вокруг внутреннего мира, семейных и прочих личных отношений царя-реформатора. Воспитание, увлечения, склонности и пристрастия царевича, а затем и царя Федора Алексеевича и в жизни, и в книге тесно переплетены с принятыми им принципиальными, часто драматичными решениями о судьбах Российской державы.

Как достоверно раскрыть этот внутренний мир человека, прожившего необычную для нас жизнь в далеком XVII веке? Вопрос непростой для историка. Прежде всего, следует выявить и изучить все обстоятельства жизни Федора, детали его окружения, книги, которые он читал, найти все, что может быть известно о его вере и убеждениях, его любимых, друзьях и игрушках, увлечениях и симпатиях. Однако единственным критерием, что реконструированная таким сложным путем (и неизбежно имеющая лакуны) картина внутреннего мира героя верна, является ее полнота и гармония, т. е. в конечном итоге — убедительность для читателя.

Я не оговорился. Оценка широким читателем воссозданной в книге картины внутреннего мира царя Федора Алексеевича и России его эпохи объективно имеет не меньший вес, чем мнение профессиональных историков. На высоком уровне обобщения, к которому в данном случае пришлось прибегнуть, хитроумные приемы обработки источников, применяемые на ранних стадиях работы, уже не имеют значения. Для оценки логики автора специальных знаний не требуется: это свойство обобщающих трудов по истории, часто заставляющее ученых в испуге отказываться от их написания и даже уверять, что такие работы недостаточно научны.

Уверен, что книги, содержание которых абсолютно ясно читателю, являются естественным результатом и целью всех специальных исторических исследований, вообще придающим им смысл. Если результат изысканий не может быть изложен в ясных для каждого грамотного человека выражениях, если логика его построения непонятна, а полученная картина неубедительна — то работа не завершена или историк выполнил ее плохо.

Мне доставило огромное удовольствие писать эту книгу о загадочном и романтическом периоде Истории России, в котором жил и упорно трудился первый и вполне истинный, хотя официально и не объявленный император.

Надеюсь, что эта радость узнавания нового в полной мере достанется и Вам, любезный читатель.

Андрей Богданов, доктор исторических наук, академик РАЕН, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН

В ночь на 30 января 1676 г. Кремлевский дворец был освещен всеми имеющимися светильниками. Подобно огромной люстре горел он над Москвой, сверкая золотом и переливаясь красками бесчисленных маковок и шатров, колонн и балюстрад, рельефов и росписей. С высоты Ивана Великого катились на столицу волны набата, возвещая народу о внезапном и страшном горе, поразившем страну. Как громом пораженные слушали москвичи Большой колокол, возвещающий о кончине великого государя, Тишайшего Алексея Михайловича [1] О личности и царствовании Алексея Михайловича см.: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. — М., 1990–1991. Кн. V–VII. Т. 10–12 (или др. изд.); Забелин И.Е. Царь Алексей Михайлович// Опыты изучения русских древностей и истории. — М., 1872. Ч. I. С. 203–283 (то же: Отечественные записки, т. 110); Хмыров М. Царь Алексей Михайлович и его время // Древняя и Новая Россия, 1875. Т. III; Письма русских государей и других особ царского семейства. — М., 1876. Т. 5; Кизеветтпер А.А. День царя Алексея Михайловича — М., 1897 (переизд.: М., 1998); Катаев И.М. Царь Алексей Михайлович и его время. — М., 1901; Иловайский Д.И. История России. — М., 1905. Т. 5. Алексей Михайлович и его ближайшие преемники; Дневальные записки приказа Тайных дел 7165–7183 гг. / С А. Белокуров // Чтения в Обществе истории и древностей российских (далее — ЧОИДР). 1908. Кн. 1–2; Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. — Сергиев-Посад, 1909–1912. Т. 1–2 (репринт: — М., 1996); Платонов С.Ф. Царь Алексей Михайлович // Собр. соч. — СПб., 1994. Т. 2. С. 5–240; Медовиков П. Историческое значение царствования Алексея Михайловича. — М., 1854; FhrmannJ.T. Tsar Alexis, His Reign and His Russia. - Gulf Breeze, 1981;LongworthP. Alexis, Tsar of all the Russians. -London, 1984; Сорокин ЮЛ. Алексей Михайлович // «Вопросы истории» (ВИ), 1992. № 4–5. С. 72–90; Талина Г.В. Царь Алексей Михайлович: личность, мыслитель, государственный деятель. — М., 1996; Преображенский АЛ. Алексей Михайлович // Романовы. Исторические портреты. — М., 1997. Кн. I.C. 71-155; и др. , Царя-Солнца, названного так московским поэтом раньше, чем французский поэт сравнил с Солнцем его соперника на другом краю Европы, Людовика XIV [2].