Сергей Дроков - Адмирал Колчак и суд истории

Эптон Синклер рассказывал в своей повести «Джимми Хиггинс» историю еврейского эмигранта Каленкина, вернувшегося из Америки и агитировавшего за большевиков среди американских и британских отрядов в Сибири. Писатель таким образом объяснял мотивы, руководившие героем повести: «Я не защищаю большевизм в Америке; я просто говорю, что американцы должны оставить в покое большевизм в России». The Headgear Worker – печатный орган профсоюза портных, изготовителей шляп и кепок (еврейский профсоюз) опубликовал поэму «Спасенная Россия», написанную американским солдатом в Сибири: «…Итак, когда они положат меня в деревянный ящик/ И погрузят на корабль «Транс-Пасифик»,/ Туда, где темно (о, очень),/ А потом выгрузят на одинокий пирс,/ Прелестный флаг окутает мои похоронные дроги./ Их двуколка, со всеми военными почестями,/ Довезет меня домой, наконец, туда – на холм./ И похоронят рядом с дядей Вилли,/ Погибшим, как и я, – героем прусского сражения./ И каменщик, как счастлив будет он/ Насечь на камне, прямо надо мной:/ «Погиб он заРоссию».

Среди американцев, награжденных французским военным крестом в северной России, были: капитан Джозеф Розенфельд и сержант Джекоб Кантрович из роты М, 339-го пехотного полка; Кантрович удостоен также российского Георгиевского креста; капитан Дж. А. Харзфельд представлен к российскому кресту Св. Анны с мечами. Рядовой Вильям Дж. Легманн скончался от ран, полученных в сражениях против красных.

Солдат еврейской национальности Макс Герстенкорн из роты К 31-го пехотного полка был пленен красноармейской частью. Он шел вместе с рядовым Алоисом В. Грохс к деревне Алексеевке (Радзольной) в сибирской губернии, когда они столкнулись с несколькими вооруженными большевиками. Красноармейцы не стали убивать их, а отвели к своему командиру, который стал допрашивать на немецком языке о количестве союзных отрядов в Радзольной. Американцев продержали около часа, красноармейцы говорили, что это было сделано согласно приказу, и им предоставили время убраться восвояси, затем освободили. Отношение красных к пленникам было дружеским, однако они отмечали, что, будь те белыми или японцами, их бы расстреляли. Действительно, вне всякого сомнения, Красная армия избегала вооруженных стычек с американцами. Возможно, большевики видели в Америке будущего союзника против японцев. Абрамов из Сучан, сражавшийся в 1918 г. с революционными отрядами против чехов, а также с партизанами против союзников, рассказывал американскому разведчику, что война между Японией и Россией была неизбежна.

«Она будет объявлена в пределах следующих шести месяцев, между Владивостоком и крайней японской заставой на западе Сибири не останется ни одного японца. Корея и Китай присоединятся к России, и в то же самое время Америка предоставит свою помощь».

В других случаях американская военная разведка докладывала о евреях, сражавшихся в рядах Красной армии против американских сил, но такие сообщения были написаны, по большей части, без злобного или иного антисемитского подтекста. В августе 1918 г. американцы взяли в плен нескольких большевиков в районе Шкотова; среди них был Марк Жеринек, 36-летний опытный школьный учитель. Составленный им отчет констатировал: «Опасный тип этот агитатор-большевик. Усердный читатель социалистической и МИР [мировой индустриально-рабочей] литературы, отпечатанной по-русски и на идише в США, ввезенной в Россию контрабандой».

Спустя сорок лет Синклер, автор романа о сибирских событиях, напишет: «Колчак полагал, пытаясь получить признание Америки, что американское присутствие в Сибири принесет бесчисленный вред. Он был представителем типично антисемитского класса и воспринимал американских солдат в Сибири как отбросы нью-йорских и чикагских гетто, евреями самого низкого пошиба, для которых большевизм имел сильную привлекательность. Хотя он едва ли мог сказать хоть слово [Роланду С.] Моррису или Грэвсу о своей враждебности и подозрительности, однако последнее невозможно было скрывать». В этом романе главным персонажем выступал переводчик-еврей Джо Сильверман. Реальным же прототипом был другой еврей, лейтенант Ира Леверетт, который, по нравственным соображениям, отказывался сражаться с большевиками. «Возможно ли для еврея придерживаться нейтралитета к [российским] евреям?» – такова его дилемма. Его друг спрашивал: «Ты думаешь, что большевики – христиане?» И услышал в ответ: «Они уверены, что ад уж точно нееврейский». В конце концов, Леверетт вступил в конфликт со своими начальниками и дезертировал; и все же от него не отвернулись его товарищи и командиры.