Сергей Дроков - Адмирал Колчак и суд истории

Военный совет в лице своих членов может пойти и дальше суждений об обстановке и перейти к решениям, т. е. уже войти в сферу творчества военного замысла и, тем самым, влиять на эту сторону деятельности высшего командования. Однако при сохранении совещательного характера совета даже и такая его деятельность может оказаться полезной, при условии сохранения свободы выбора предлагаемого решения со стороны высшего командования. Такая форма деятельности военного совета также имела практическое применение во все времена военной истории.

Наконец, как упоминалось выше, военный совет может получить значение инстанции решающей, или в военном смысле командующей, принимающей на себя роль коллективного органа по выработке военного замысла и выражения его в определенных действиях. Эта форма ложная по существу самого дела, самой идейной творческой работы, нарушающая принцип единства идеи, долженствующей быть выработанной одним лицом, в котором выражается высшее командование, всегда единое и нераздельное. В этом случае высшее командование является подчиненным фактически лицом и теряет тем самым смысл этого понятия.

Существование такого совета указывает на падение военной идеи, является признаком разложения военной мысли и всегда ведет к верному проигрышу и поражению. Классический пример австрийского гофкригсрата достаточно всем известен и, тем не менее, не далее как в 1911 году во Франции серьезно обсуждался вопрос об организации высшего командования в виде коллективного органа из случайных представителей правительства, нечто гораздо хуже гофкригсрата, состоявшего все-таки из военных членов.

Отрицательное отношение к военному совету принца Евгения Савойского [622], Фридриха Великого [623], Наполеона, Суворова знакомо, конечно, всем из лекций стратегии. Однако эти великие полководцы собирали военные советы, находясь в критических положениях: Фридрих Великий собирал такой совет под Лейтеном, Наполеон – на острове Лобау в 1809 году после неудачного сражения под Асперном, Суворов – в Мутенской долине. Но смысл всех этих советов был совершенно иной, о нем я буду говорить ниже: пока необходимо заметить, что на упомянутых советах не только не постановлялись решения, но даже не выяснялась обстановка, которая была известна и понятна высшему командованию лучше, чем кому-либо другому, и советы эти собирались не для вспомогательной деятельности по отношению к высшему командованию, а для разъяснения последним своим подчиненным сущности обстановки, сообщения им уже готового решения (решения Суворова идти на Гларис в Мутенской долине) и морального на них воздействия.

Вообще же переходя к обычной жизненной практике, военный совет, с точки зрения военной, вполне законен, но при условии формулированном Леером [624], что военный совет не должен решать, а только подготовлять решения. Таким образом собранные данные по обстановке оцениваются высшим командованием или единолично, или при помощи военного совета, ни в каком случае не принимающего на себя каких-либо функций в отношении военного замысла. Далее уже начинается область единоличного идейного творчества командующего, который, исходя из оценки обстановки и основной цели военных действий, должен создать военный замысел.

Мы выше определили военный замысел как логическую связь между обстановкой и поставленной целью, определяющую действия, ведущие к достижению этой цели. С точки зрения конкретной, так сказать стратегической, военный замысел выражается в виде одной или нескольких операционных линий, понимаемых как идеи ряда подготовительных операций (в буквальном смысле – действий), предшествующих и заканчивающихся главной операцией (решающей). Я не буду касаться учения об операционных линиях, составляющего отдел стратегии, тем не менее, я намерен вдаваться в анализ самого идейного творчества, по существу являющегося вопросом психологическим и не имеющим значения для предмета моего сообщения. Мы примем, что высшее или иное командование выработало военный замысел, и рассмотрим дальнейшие функции высшего командования по реализации этого замысла в определенные действия или операции.

Идея операции (операционная линия), выработанная высшим командованием, определяет собою сами операции. Для того чтобы выполнить операцию, необходимо создать определенные формы действий, необходимо установить последовательную связь между этими действиями во времени и пространстве и, наконец, установить порядок или организацию этих действий в виде определенного плана операций. Разработка идеи операции (операционной линии) в плане операции, определяющей последовательность действий для ее выполнения, составляет сущность, так называемой , оперативной работы. Для перехода от оперативного плана к самим действиям является естественная необходимость в соответствующих распоряжениях, выражающихся в конечной форме определенными приказаниями. Эту деятельность мы назовем распорядительной.