Евгений Глущенко - Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования

Режим содержания военнопленных разной национальной принадлежности различался: немцы, австрийцы и венгры содержались за колючей проволокой и тщательно охранялись, славяне (чехи, словаки и др.) имели право свободно передвигаться по городам, куда их привезли. В те же города были доставлены польские и белорусские семьи, эвакуированные из прифронтовой полосы. И военнопленные, и беженцы не имели никаких средств к существованию, бедствовали и становились тяжелой обузой для местного населения. Среди военнопленных вспыхивали эпидемии, которые распространялись за пределы лагерей. Беспомощных беженцев, около 55 тысяч, которые не могли приспособиться к жаркому климату, весной 1916 г. пришлось срочно возвращать в Европейскую Россию.

На фронтах мировой войны Россия несла значительные потери в живой силе; ее сравнительно с другими участниками Антанты большие людские ресурсы были близки к исчерпанию – воевали преимущественно русские, поэтому возникла необходимость призыва на военную службу (не обязательно в строевые части) так называемых инородцев, освобожденных до того от воинской повинности. В 1915 г. и начале 1916 г. эта тема обсуждалась в Петрограде в правительстве и Думе.

Идея призыва в армию мусульман Средней Азии возникла впервые в 1909 г. Затем к ней возвращались в министерствах и Думе снова и снова, почти ежегодно. Всякий раз запрашивали мнение туркестанских генерал-губернаторов, и те неизменно и очень энергично возражали. Начальники края выдвигали несколько доводов: «туземцы» не способны к воинской службе, не знают русского языка, ненадежны. В одном из особых совещаний в Совете министров представитель МВД Белецкий сказал то, о чем другие умалчивали. «Им (сартам, другим местным этносам. – Е. Г.), – говорил чиновник МВД, – чуждо понятие о России как об отечестве, которое их долг защищать. Напротив, к воинской повинности они питают непреодолимое отвращение» [636]. Для сартов, кипчаков и других отечеством были соседняя община, клан, род. Известный советский востоковед Л.Р. Полонская писала: «У среднеазиатских народов даже после включения в Российскую империю (о более ранних периодах и говорить не приходится) было слабо развито чувство национального самосознания, сильно давало о себе знать местничество. Ислам не смог преодолеть племенной и клановой разобщенности» [637].

До поры до времени мнение туркестанских администраторов учитывалось. Но наступило военное лихолетье, пора напряжения последних сил. Фронт испытывал нехватку в боеприпасах, вооружении, провианте, людях. Всего лишь один красноречивый факт. В 1892 г. после холерного мятежа в Ташкенте в Петербурге приняли решение вооружить русских крестьян-переселенцев винтовками Бердана, так называемыми берданками. Военный губернатор Сырдарьинской области генерал Н.И. Гродеков, инициатор этого мероприятия, любил повторять: «Каждый новый русский поселок в Туркестане равносилен батальону русских войск» [638]. Переселенческие поселки с оружием в каждом доме стали походить на казачьи станицы. Но в начале 1916 г. устаревшие, однозарядные берданки было решено отобрать у крестьян и отправить на фронт. Собрали не то 7,5 тысячи, не то 18 тысяч музейных экспонатов. И вооружили ими новобранцев, которым с ружьями образца 1868 г. предстояло противостоять германским пулеметам.

Итак, в 1916 г. в Думе вновь заговорили о привлечении инородцев к службе, если не на фронте, то хотя бы в тылу: нужны были рабочие для рытья окопов. Думцам и государственным мужам казалось вполне справедливым, что жители инородческих окраин хотя бы своим трудом должны помочь русским воинам, которые за них «проливают кровь» на фронте. С туркестанским генерал-губернатором больше не советовались.

Государь согласился с предложением своих министров и 25 июня 1916 г. подписал указ о мобилизации на тыловые работы коренных жителей инородческих окраин. Текст Императорского указа был получен из Петрограда, Туркестану предстояло отправить на запад, в прифронтовую полосу 250 тысяч мужчин в возрасте от 19 до 43 лет.

Требование Царя и Совета министров обсуждалось в закрытом совещании военных губернаторов областей и других ведущих чинов администрации края.

Опытные люди, сотрудники краевой и областных администраций сразу же обозначили трудности выполнения указа. Во-первых, практически невозможно было установить возраст мужчин коренных этносов, так как у них не было метрических свидетельств – мечети не вели записей рождений и смерти. Во-вторых, почти наверняка мобилизация на тыловые работы была бы воспринята как призыв на военную службу. Мобилизованным на рытье траншей предстояло пройти медицинский осмотр, а местные жители знали, что такой просмотр устраивался для русских, которых брали в солдаты. В-третьих, мобилизация совпадала по времени с уборкой урожая хлопка, что грозило серьезными потерями не только для хлопкоробов, но и для экономики края. В-четвертых, поскольку составление списков мобилизованных предстояло возложить на «туземных» старшин, для тех открывались новые возможности злоупотреблять своим должностным положением и вызвать возмущение населения.