Евгений Глущенко - Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования

Как уже говорилось, наступило новое очень тревожное послевоенное, предреволюционное и революционное время. Правительство с трудом справлялось с беспорядками в Центральной России, оттого с подозрением относилось к окраинам, населенным этносами, исповедующими неправославные верования. Особую тревогу вызывали мусульманские духовные лица, относившиеся к российской власти откровенно враждебно. Отсюда следовало стремление властей как можно тщательнее контролировать их.

Среди мер контроля предлагалась годами обсуждаемая проблема утверждения мулл. Затем возникла идея «создать в Туркестанском крае Духовное управление», состоящее из восьми членов, представлявших все области генерал-губернаторства, а также Зеравшанский округ и Амударьинский отдел. Предполагалось, что «все члены мусульманского Духовного управления назначаются по усмотрению Туркестанского генерал-губернатора из числа ученых, достойных в обхождении с народом» [541]. В функции Духовного управления должны были входить: назначение на должности имамов мечетей, надзор за мусульманскими учебными заведениями, контроль за использованием вакуфных имуществ и доходов от них, рассмотрение жалоб на решения суда казиев и т. п. Каждая область Туркестанского края должна была иметь свое Управление духовными делами мусульман во главе с одним из членов краевого управления.

«Знакомство с материалами комиссии (которая готовила документ. – Е. Г.), – пишет П.П. Литвинов, – свидетельствовало, что ею была разработана достаточно продуманная и стройная система управления как мусульманским духовенством, так и религиозной жизнью «туземного» населения Туркестанского края» [542].

Из этого проекта ничего не вышло: как всегда, шла активная переписка между ведомствами, собирались совещания, согласовывались позиции, но, так как столкнулись межведомственные интересы, решить проблему было невозможно; они не были решены вплоть до 1917 г. Власть Советов решила ее по-своему.

В течение первых лет нового XX в. российские власти тем не менее не оставляли мысли хоть как-то, пусть формально, приобщать мусульманское духовенство к повседневной жизни русского общества. Мусульманским священнослужителям власти предписывали читать «молитвы за Царя» по торжественным случаям, молитвы за победу русского оружия, вывешивать царские портреты. Мусульманский клир откровенно игнорировал эти указания либо отговаривался, находя различные отговорки, дерзко порой заявляя, что Император является Государем русских, а не мусульман; царские портреты выставляли на видном месте, когда в мечети появлялось русское начальство, а затем прятали подальше. Настоящие полноценные молитвы за Царя или за дарование победы русскому оружию произносились в мечетях очень редко и теми немногими муллами, которые искренне сочувствовали российской власти, признающими положительные последствия прихода в край русских. Такие были.

Главный инспектор училищ Туркестанского края, бывший директор Симбирской гимназии Ф. Керенский по поручению генерал-губернатора в 1892 г. взялся написать текст стандартной молитвы за Царя. Текст получился незамысловатым: «Боже мой! Помоги, окажи милость Его Величеству Государю нашему. с супругой. Наследнику. Аминь! Боже мой! Сделай Царя ко всем подданным милостивым и дай царствовать над нами постоянно. Аминь!.. Боже мой! Продли жизнь Царя и дай роду его вечно царствовать над нами!.. Боже мой! Сохрани также его знатных министров. Боже мой! Да действуют выборные по его повелению. Аминь. Боже мой! Да просвещаются под его разумным правлением большие и малые народы, мужчины и женщины. Аминь» [543].

Пропуская имена в молитве, Керенский, видимо, не сомневался, что сочиняет на века и мусульмане будут слушать и повторять его сочинение при многих русских Царях. Молитву утвердили даже на собрании народных судей – казиев и биев, перевели на местные языки, отпечатали тиражом в 1500 экземпляров и разослали по мечетям и мусульманским учебным заведениям.

Большого толка из очередной административной затеи не получилось: «вдохновенное» произведение Ф. Керенского лишь изредка и вынужденно (когда присутствовал кто-либо из русского начальства) читалось имамами мечетей. Такое положение сохранилось до падения Царского режима даже в краевом центре – Ташкенте. В декабре 1914 г. начальник Туркестанского районного охранного отделения доносил генерал-губернатору, что в ташкентских мечетях, мектебах и медресе молитва за Царя не произносится и мусульманское духовенство «не усматривает в этом ничего криминального и считает это явление вполне естественным» [544].