Сергей Нечаев - Ришелье. Спаситель Франции или коварный интриган?

Испанские войска сосредоточились на границе с Францией, но не пошли вперёд, пока не обозначится хоть какой-нибудь успех французского восстания. В конечном итоге уверенность кардинала де Ришелье в успехе оправдалась: как бы французы ни досадовали на суровое правление главного министра и на обращение короля с Марией Медичи, им ещё меньше нравился союз королевы-матери с младшим сыном, грозивший вторжением в страну орды иностранных наёмников.

Две армии встретились 1 сентября 1632 года в районе Кастельнодари. Королевской армией командовали маршалы Анри де Шомберг и Жак де Ла Форс, бунтовщиками — герцог де Монморанси и Гастон Орлеанский.

Перед сражением, во время военного совета, Гастон сказал:

— Господа, всем известно, скольких усилий нам стоило собрать войско. Следовательно, вам легко понять, что если мы проиграем сражение, то наверняка погибнем. Что же касается кардинала, то он всегда найдёт возможность выкрутиться. Мы должны беречь свои войска. Нам нужна осторожность, прежде всего, и благоразумие.

В свою очередь, герцог де Монморанси заявил, что не думает о последствиях поражения по той простой причине, что решил, если всё сложится плохо, умереть прямо на поле сражения.

Когда начался бой, войска короля тут же стали теснить людей "Месье", и тот бежал с поля боя, даже не попытавшись привести в порядок свои ряды. Наверное, если бы всё пошло по заранее подготовленному плану, то Гастон сохранил бы лицо, а тот запас храбрости, с которым он проснулся утром, непременно поддержал бы его до конца сражения. Но, к сожалению, всё сразу пошло не так, и солдаты начали разбегаться…

В результате Гастон впал в такую депрессию, какого устыдилась бы даже женщина: он спрятался и всё время говорил какие-то невнятные слова, словно страдая от лихорадки.

Герцог де Монморанси был взят в плен, и кампания закончилась полной победой Людовика XIII и его главного министра.

Тем, кому в этот раз удалось спастись и кто ещё мог поддаться искушению вновь собраться под знамёнами неумелого и мнительного Гастона, был преподнесён урок в виде публичной казни герцога де Монморанси.

Это был один из самых родовитых и знатных дворян Франции. Он не принадлежал к ярым противникам кардинала де Ришелье, но, на свою беду, находился под сильным влиянием своей жены, а вот та была активной сторонницей Марии Медичи и Гастона Орлеанского [19] Герцогиня де Монморанси (урождённая Фелиция Орсини) была итальянкой, и один из её предков был женат на Изабелле Медичи. Соответственно, теперь она была одной из самых непримиримых противниц кардинала. Именно она толкнула мужа на путь государственной измены. .

Когда истекающий кровью (во время сражения он получил семнадцать ран) герцог был взят в плен, во французском обществе надеялись, что, учитывая его высокое происхождение, он будет помилован. К Людовику XIII и к кардиналу де Ришелье стали пачками поступать соответствующие ходатайства. Но на это кардинал заявил:

— Нынешнее положение дел таково, что диктует потребность в большом уроке.

"Большой урок" был преподнесён 30 октября 1632 года в Тулузе. В тот день герцог де Монморанси в испачканной кровью одежде и ещё не оправившийся от ран взошёл на эшафот.

Перед казнью он сказал своему палачу:

— Давай, бей смелее…

Отметим, что эта казнь вызвала глубокое потрясение во французском обществе, ведь речь шла о человеке, чья родословная насчитывала более семисот лет, о первом дворянине королевства, следовавшем сразу после принцев крови. Он был молод (всего тридцать шесть лет), знатен, популярен и даже любим, но всегда такой нерешительный король здесь вдруг проявил полную солидарность со своим главным министром. А заступникам за жизнь мятежного герцога он заявил:

— Я не был бы королём, если бы позволил себе иметь личные чувства.

Вслед за этим полетело немало и других голов. Двери тюремных камер захлопывались за самыми родовитыми персонами Франции. Те же, кому Людовик и кардинал де Ришелье не смогли предъявить реальных обвинений в измене, были устранены с помощью наводивших настоящий ужас королевских указов, по которым без суда и без права апелляции заключали в тюрьму на любое количество лет по усмотрению победителей.

Охваченный паникой Гастон Орлеанский сбежал — сначала в испанский Франш-Конте, а затем в Лотарингию.

Когда Мария Медичи, находившаяся в то время в Брюсселе, серьёзно заболела, она потребовала выслать к ней Франсуа Вотье, своего бывшего врача и хорошего специалиста, которого кардинал де Ришелье бросил в Бастилию. В этом ей, естественно, было отказано в самой жёсткой форме.