Юрий Чернер - Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него

Сам Бернс оказался замешан в скандале, связанном с незаконной сдачей в аренду государственной собственности (в частности, нефтяных месторождений) [24], и по требованию нового генерального прокурора Харлана Ф. Стоуна [25]после недолгого разбирательства был уволен. Ужесточились и требования к Бюро. Сократилась численность персонала (практически вдвое, до 650 человек, из которых 441 были специальными агентами), было запрещено прослушивание (без санкции прокурора) телефонных переговоров, вербовка сексотов среди членов радикальных группировок и внедрение в «подозрительные» организации официальных сотрудников ФБР. Неофициальная агентурная разработка, естественно, продолжалась.

В этот период активизировалось сотрудничество ФБР с Интерполом (подробнее об этом в соответствующем разделе) и развитие информационной и технической базы Бюро. Досье самого ФБР в тот период составляло около 500 тысяч персоналий. К июлю 1924 года Бюро сосредоточило картотеку отпечатков пальцев в Вашингтоне, Округ Колумбия, объединив собрания Бюро идентификации преступлений в Ливенуорте, штат Канзас, и Международной Ассоциации Руководителей Полиции, прежде размещенной в Чикаго. Несомненно, Э. Гувер во многом начинал работу «с чистого листа», хотя пришел в ФБР не со стороны, а как бы вырос «изнутри». Дальнейшие полвека организация находилась под его сильнейшим влиянием, как бы являлась продолжением и выражением его личности — и не стоит удивляться, что в значительной части последующего изложения упоминание руководителя будет весьма частым. Но прежде чем коснуться преобразований, произведенных им до конца 30-х годов, отметим некоторые моменты начала его службы. Эдгар Гувер стал одной из самых могущественных и влиятельных фигур в Вашингтоне. Его боссами были 10 президентов США — от Вильсона до Никсона, и кое-кто из них трепетал перед Гувером. Журналист Джек Александер позже — в 1937 году — дал в журнале «The New Yorken» такое описание дебюта Гувера:

«С того дня, как он пришел в министерство, Гувер отличался от других молодых сотрудников по многим параметрам. Он одевался лучше, чем большинство из них, и даже был чуть-чуть денди. Он обнаруживал необычайную способность к работе с деталями, и малые дела исполнял с энтузиазмом и основательностью. Он стремился брать на себя новые ответственные поручения, всегда приветствовал возможность поработать. На совещаниях он производил впечатление человека, стремящегося сделать карьеру. Все это производило большое впечатление на его начальников, и они признавали его службу столь важной, что смогли убедить его провести годы мировой войны за письменным столом».

Александер был в числе журналистов, которых «прикармливало» и поддерживало Бюро. Здесь была приведена одна из ходовых версий того, почему Гувер оказался во время войны не в армии. А ситуация ведь вовсе не так очевидна. Гуверу было едва за двадцать, он был здоров, холост и прошел приличную офицерскую подготовку в кадетском корпусе — он был ОДНИМ из лучших выпускников. Семейные обстоятельства всерьез не препятствовали: у одинокой матери был еще один, старший сын, вполне обеспеченный государственный служащий. Возможно, руководители Бюро, сталкиваясь с быстрым ростом задач в контрразведывательной сфере, не возражали, и даже высказывали пожелание оставить молодого прилежного работника на месте — но никоим образом не препятствовали бы намерению Гувера уйти добровольцем. Но Дж.Э. Гувер и не пытался, и не ушел — чуть ли не единственный из своих соучеников по кадетскому корпусу. Его не было в «списке 102» Министерства юстиции, в который были занесены незаменимые работники. Обязательной всеобщей воинской повинности в США не было и по большому счету для многих выбор формы участия в войне определялся патриотизмом. Почему же Э. Гувер, который всю свою карьеру старался казаться «самым-самым» патриотом, не рвался к исполнению патриотического долга? Тогда, в 1917 году, Гувер поначалу руководил в военном отделе регистрацией подозрительных иностранцев. Другим важным делом был поиск дезертиров и уклонистов от воинской службы; Гувер, который формально «уклонистом» не был, проявлял свой патриотизм в этом направлении работы Бюро.

В первое десятилетие работы Э. Гувера в должности директора, ФБР значительно изменилось количественно и качественно. На эти годы пришлись большие социально-политические и экономические процессы (например, «сухой закон», который стал мощным стимулом развития организованной преступности, или «великая депрессия», порог развития преступности вообще). Имена некоторых «великих гангстеров» известны не только американцам. Кое-что рассказать об этом представляется обязательным — ведь нельзя говорить о борьбе, не учитывая, с кем приходится бороться.