Юрий Чернер - Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него

Деятельность «Народной воли», как практически всякой террористической организации, была направлена на преодоление сложившегося социально-политического устройства, на перемены; бывают (хотя реже) террористические организации консервативной направленности, — о них позже.

Еще «землевольцы» в 1879 году сформулировали алгоритм целесообразности политического терроризма, эффективность и универсальность которого была доказана не только народовольцами, но и последующими поколениями террористов самых разных стран и политической ориентации.

«Политическое убийство — это прежде всего акт мести … это единственное средство самозащиты при настоящих условиях и один из самых лучших агитационных приемов… это осуществление революции в настоящем это самое страшное оружие для наших врагов, оружие, против которого не помогают им ни грозные армии, ни легионы шпионов. Вот почему враги так боятся его… Вот почему мы признаем политическое убийство за одно из главнейших средств борьбы с деспотизмом».

Как правило, насилие становится аксиомой политической борьбы тогда, когда ему нет альтернативы. Политический режим, который заменяет легитимированный обоими сторонами (как властью, так и оппозицией) диалог системой постоянных репрессивных акций, направленных против своих оппонентов, рано или поздно оказывается объектом террористического воздействия. Стихийные и разрозненные «удары» террористических групп (и отдельных лиц) против представителей государственной власти из импульсивных и спорадических со временем превращаются в нечто постоянное, организованное, методичное — некое устойчивое противодействие, которое, кстати, может становиться и неадекватным «прямому» воздействию. Отсутствие способов и методов «мирного» разрешения социально-политической конфронтации рано или поздно выливается в хаос насильственного противостояния, и тогда террористические методы (с обеих сторон) становятся основными.

Отбросив концепцию «хождения в народ», народовольцы взялись за револьверы и бомбы. Правительство после покушения (неудачного) 2 апреля 1879 года на императора Александра II ввело военное положение во всех юго-западных губерниях Российской империи. Но это не оказало воздействия на террористическую активность. В течение года, несмотря на введение военного положения, обстановка для властей все ухудшается. Киевский губернатор в конфиденциальной записке на высочайшее имя писал: «Революционные элементы сильны и энергичны. Министры, генерал-губернаторы, губернаторы появляются на улицах под вооруженной охраной. Представители власти носят револьверы, точно они прибыли на берега Миссури… Сам император не может отыскать безопасного угла на всем пространстве своих обширных владений. Нигилисты… выросли в опасного врага. С ними считаются как с воюющей стороною… И после каждой атаки крамолы обаяние государственной власти меркнет все сильнее и сильнее…»

В одной из программных статей «Земли и воли» говорилось: «…мы не боимся борьбы, и в конце концов взорвем правительство, сколько бы жертв не погибло с нашей стороны».

Общественное мнение, как правило, всегда было на стороне народовольцев. Их моральный авторитет принимал просто-таки религиозно-мистический характер, поднимался до небывалых высот. Сказывалось то, что за убеждения и действия, за авторитет, они платили кровью и жизнью. И чужой, и своей. Возможно, именно постоянный фактор жертвенности, дух смерти в делах народовольцев обеспечил им столь высокий авторитет. Право на смерть, свою и чужую, становится движущей силой, энергетикой террористической деятельности. Естественно, не только народовольцев, но и последующих поколений — сколь бы недопустимыми или неприемлемыми нам ни казались их цели. Так усилиями и жертвами российских революционеров впервые в рамках общества была создана структура, которая оспаривала у государства право осуществления легитимного насилия…

В тех случаях, когда приходится сталкиваться не с разовой вспышкой безумия, которая вылилась в террористический акт, а с систематическими действиями, — предпринимаются значительные усилия для выявления маньяков и прекращения дальнейших терактов. Сейчас ФБР усиленно старается позаимствовать практику Интерпола, организации, в которой накоплен значительный опыт расследования таких дел. Многие наработки, связанные, например, с воссозданием психологического портрета преступника, определением направленности его действий, отработки розыска по выявленной или предполагаемой мотивации (а в каждом безумии, отметил еще Шекспир, есть своя система), признаны во всем мире и используются в практике служб безопасности многих стран. Весьма часто удается «вычислить» маньяка-террориста после первого же преступления; ключевую роль здесь играет анализ мотивации преступления на основании требований террориста. Точно так же надо отметить, что в Интерполе высоко ценят и внимательно изучают опыт российских и украинских коллег, которые раскрыли и нейтрализовали ряд опаснейших маньяков-преступников. Одно из показательных дел — успешное расследование преступлений бомбиста, вошедшего в историю как «Унабом».