Юрий Аксютин - Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.

Не произвело большого впечатления отстранение Хрущева на Т.И. Самородову, скотницу из села Ольявидово в Дмитровском районе: «Муж реабилитирован не был, легче жить особо не стало, надежда умерла» {2482} 2482 Анкета № 54 / 97 // Личн. архив автора. .

Была уверена, что «это мало что изменит», работница Московской обувной фабрики «Буревестник» Г.С. Васильева {2483} 2483 Анкета № 17 / 99 // Личн. архив автора. . «Бессмысленно надеяться на хорошее», — говорила повар кафе-ресторана «Столешники» Е.В. Глазунова {2484} 2484 Анкета № 128 / 99 // Личн. архив автора. . «Это ход истории, и тут сложно что-то изменить», — философствовала повар из столичной столовой № 23 Р.И. Капошина {2485} 2485 Анкета № 24 / 99 // Личн. архив автора. .

Затруднились с ответом соответственно 4, 7, 0 и 1% опрошенных.

«Что-то не слышали», — отвечала З. С. Егорова из деревни Орешки в Лотошинском районе {2486} 2486 Анкета № 16 / 97 // Личн. архив автора. . «Так давно было, что забыла» Е.С. Иванова, поммастера с Орехово-Зуевского хлопчатобумажного комбината {2487} 2487 Анкета № 22 / 97 // Личн. архив автора. . Не помнит своего отношения Е.П. Лазарева, конюх на том же комбинате {2488} 2488 Анкета № 33/97 // Личн. архив автора. . Не смогла оценить это событие инженер треста рыбного хозяйства в Спасске Рязанском Р.М. Шепелева {2489} 2489 Анкета № 337 / 99 // Личн. архив автора. .

Нет ответа или он не поддается однозначному толкованию у соответственно 16,8, 2, 5 и 2% опрошенных.

Таким образом, перемены в Кремле и на Старой площади были встречены в партии и стране неоднозначно. Многие не скрывали своей радости. Среди них значительную, если не подавляющую часть составляли люди, не простившие Хрущеву того, что он лишил их предмета поклонения в лице Сталина. Многие не испытывали никаких чувств — ни положительных, ни отрицательных. Но были и такие, кто сожалел об упущенной возможности либерализации режима и опасался не просто очередного похолодания, а нового оледенения в политической и общественной жизни страны. Некоторые, самые решительные из них, расставшись с иллюзиями, вступили на стезю диссидентства. Другие, наоборот, укрепились в вере, что что-то можно сделать изнутри самой системы, если не сегодня, то завтра. И именно в это время принялись делать карьеру в аппарате. После смерти Петра Великого по этому пути шли П.И. Шувалов, М.И. Воронцов и другие будущие деятели «просвещенного абсолютизма», после смерти Александра I и поражения декабристов — Я.И. Ростовцев, П.А. Валуев, А.М. Горчаков, Д.А. Милютин и другие деятели «великих реформ». В 60-е годы начали делать партийную карьеру М.С. Горбачев и Б.Н. Ельцин. Вызревало поколение людей, которые, когда подоспело их время и когда они оказались у власти, попытались перестроить или разрушить эту систему.

Предложенное в данной монографии исследование позволяет более предметно и критично подойти к оценке первого послесталинского десятилетия в истории нашей страны. В литературе, особенно очеркового и публицистического характера, данный период характеризуется как время экономических и социальных реформ, как время перехода от жесткого тоталитаризма к более гибкому авторитаризму, отказа и осуждения сталинских репрессий, как «хрущевская оттепель», положительно сказавшаяся на самых различных сторонах жизни советского общества. В целом такая характеристика разделяется и нами. Но ее необходимо уточнить и дополнить.

И первый вывод, который хотелось бы сделать, заключается в том, что не следует резко и безоговорочно противопоставлять первые послевоенные восемь лет и последующие одиннадцать, связанные с именами Сталина и Хрущева. Идеи многих реформ, обычно приписываемых последнему, появились на свет еще в предшествующую эпоху и вызревали, ждали своего времени и своих реформаторов. И некоторые из них (например, идея децентрализации управления промышленностью) обсуждались на самом верху, и Сталин не всегда с ходу отвергал их. Причем теперь мало уже кто оспаривает тот факт, что первым после смерти генсека реформатором был вовсе не Хрущев.

Второй вывод, тесно связанный с первым, заключается в том, что не столько отношение к реформам разделило наследников Сталина на довольно причудливые и недолговечные группы и коалиции, сколько политический вес, наличие или отсутствие (до поры до времени умело скрываемое) личных амбиций.

Третий, вытекающий из первых двух, напрашивается сам собой: при любом раскладе сил, раньше или позже, но реформирование режима и модернизация государства, страны, общества стали бы осуществляться. Другое дело: как, какими темпами, в каких формах и какими методами.