Юрий Аксютин - Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.

Массовой истерии не поддалось, как уже отмечалось выше, лишь совсем незначительное количество населения. В этом нет ничего удивительного. К этому моменту оппозиция в стране вот уже почти два с половиной десятилетия агонизировала в подполье. От вооруженного сопротивления в Прибалтике и на западе Украины остались лишь разрозненные группки. Всякое инакомыслие жестоко каралось. И, тем не менее, неприятие советской власти и лично Сталина небольшими группами (например, баптистами и православными сектантами), а также отдельными людьми никогда не иссякало, никогда не прекращалось. Понятно, что такое событие, как болезнь и последующая смерть вождя оживило подобные настроения.

— Скорее бы подох, злодей! — говорила Р.М. Мессерер-Плесецкая, бывшая киноактриса, вдова репрессированного дипломата, сама побывавшая в тюрьме и ссылке {93} 93 Цит. по: Катанян В. Стрелочница не испугалась ГУЛАГа // Вечерний клуб. 20 августа 1994. С. 3. .

— Подох, мать его! — матерился, всхлипывая и плача, полковник Ф. Казаков, военный комиссар Свердловского района Ленинграда.

Для его дочери, студентки университета, обиженной тем, что он не пустил ее в Москву на похороны, это было «открытием и потрясением» {94} 94 Казакова Р. Отец, время и я // Правда. 9 сентября 1990. С. 3. .

Еще большее потрясение испытывала 12-летняя ленинградская школьница М. Погребинская, принесшая починить свои валенки к соседу дяде Ване, безногому инвалиду-орденоносцу, которым она очень гордилась, и услышавшая от него:

— Ну что Маргаритка, сдох этот…

Она потом два дня серьезно размышляла: пойти ей в милицию, чтобы рассказать там о нем, или нет {95} 95 Алексиевич С. Зачарованные смертью // Совершенно секретно. 1992. №11. С. 20. .

У драматурга В.С. Розова сразу же мелькнула такая «инфернальная», то есть дьявольская, мысль:

— Надо Смерти поставить памятник. Никто другой, кроме нее, не мог избавить нас от него {96} 96 Никита Сергеевич Хрущев в их жизни и творчестве. К 100-летию со дня рождения // Независимая газета. 15 апреля 1994. С. 7. .

Не скрывая своего отвращения к Сталину, не сомневался во временности его мавзолейной прописки писатель Ю.П. Герман:

— Да вышвырнут его оттуда — можешь поверить! Лучше бы раньше, чем позже… {97} 97 Данин Д. Неравная дуэль человека с богом. Размышления из книги «Это с нами войдет в поговорку» // Наука и жизнь. 1989. № 12. С. 129.

Когда заиграла траурная музыка, среди спецконтингента, работавшего на оловянном руднике «Бутугычаг» в Озерлаге (Дальстрой) наступила всеобщая, необыкновенная радость, вспоминал один из заключенных А. Жигулин: «Все обнимали и целовали друг друга, как на Пасху. И на бараках появились флаги. Красные советские флаги, но без траурных лент. Их было много, и они дерзко и весело трепетали по ветру. Забавно, что и русские харбинцы кое-где вывесили флаг — дореволюционный русский, бело-сине-красный… Начальство не знало, что делать, — ведь на Бутугычаге было около 50 тысяч заключенных, а солдат с автоматами едва ли 120-150 человек. Ах! Какая была радость!» {98} 98 Жигулин А. Черные камни // Знамя. 1988. № 8. С. 94. .

В письме в ЦК КПСС из Норильского лагеря В. Крамаренко предложил созвать внеочередной партийный съезд и осудить на нем преступления Сталина, поставить репрессивные органы под контроль и ограничить их власть, немедленно приступив к пересмотру дел, осужденных по статье 58-й уголовного кодекса и ограничив цензуру {99} 99 См.: Кучкина О. Между жизнью и СМЕРШем оказался советский разведчик // Комсомольская правда. 5 января 1991. С. 3. . «О радость и торжество! — описывал позже тогдашние свои чувства ссыльный О.В. Волков. — Наконец-то рассеется долгая ночь над Россией. Только — Боже оборони! обнаружить свои чувства: кто знает, как еще обернется? Ссыльные, встречаясь, не смеют высказывать свои надежды, но уже не таят повеселевшего взгляда. Трижды ура!» {100} 100 Волков О.В. Погружение во тьму. М., 1989. С. 447-448. . «Ожидание перемен к лучшему», — так определял состояние своей души дипломат А. Ковалев, находившийся тогда в Берлине {101} 101 Ковалев А. Мидовцы и генсеки // Новое время. 1993. № 38. С. 44. . Физик ядерщик А.Д. Сахаров из КБ-11 в засекреченном Кремлеве (бывшем Сарове) Арзамасской области в ответ на вопрос «что же будет после смерти Сталина?» скептически отвечал:

— А ничего, все пойдет по-старому, сложная система подчиняется своим внутренним законам и сама себя поддерживает {102} 102 Цит. по: Гефтер М. Невпопад // Известия. 13 декабря 1990. С. 3. .