Лео Дойель - В поисках Библии - Тайны древних манускриптов

Когда он начинал наводить справки о каких-нибудь важных рукописях, ответы были обычно уклончивыми, часто заведомо ложными и противоречащими друг другу. Даже от Кирилла было мало толку. Ему ничего не стоило заявить, что он понятия не имеет о существовании тех или иных пергаменных рукописей, которые, по слухам, видели другие монахи.

По счастью, Тишендорф в том сыщицком розыске, который он учинил в книжном и рукописном собраниях, был полностью предоставлен самому себе. В монастыре Святой Екатерины было, собственно, три библиотеки, совершенно не связанные друг с другом и размещавшиеся в трех отдельных помещениях. Меньшая содержала в основном печатные издания, хранящиеся на полках. На дверях собственно монастырской библиотеки, расположенной на первом этаже, красовалась греческая надпись

обозначающая «аптека духа» или «санатории души» (название, начертанное, согласно Страбону, на стене одной древнеегипетской библиотеки в Фивах). Тишендорф сухо прокомментировал этот факт: «Насколько мало остальные обитатели пустыни, люди образцового здоровья, нуждаются в городских аптеках, настолько же мало среди монастырской братии слабых душ, нуждающихся в помощи этой „аптеки духа“».

Третья библиотека служила также складом священнических одеяний, сосудов и тому подобного. Кроме того, она содержала также Библии, литургические и патриотические тексты и пополнялась в прошлом книгами, поступавшими сюда по завещаниям покойных синайских архиепископов. Здесь хранилось также роскошнейшее, великолепно украшенное унциального письма Евангелие VII или VIII в., высоко ценившееся даже монахами и уже привлекавшее внимание путешественников, ранее посещавших монастырь. Хотя его значение с точки зрения текстуальной критики было ничтожным, Тишендорф ценил его эстетические достоинства весьма высоко.

По примерному подсчету Тишендорфа, здесь было около пятисот рукописей, главным образом на греческом, но также некоторое количество на арабском, сирийском, армянском, грузинском и старославянском языках (совместная американо-египетская экспедиция, субсидированная Фондом изучения человека, впоследствии обнаружила примерно три тысячи триста рукописей на двадцати языках, из них более двух третей — на греческом). По содержанию рукописи были почта без исключения теологическими, включая списки Библии, требники, патриотические и литургические тексты. Они свидетельствовали о том, что было время, когда и в монастырских кельях велись серьезные богословские занятия. Некоторые рукописи когда-то принадлежали, по-видимому, соседним монастырям, которые были покинуты или разрушены. Тишендорф содрогался при одной мысли о том, сколько их было безвозвратно утеряно вследствие «постыдного небрежения». Он держал в своих руках манускрипт, буквально «кишевший откормленными белыми клещами». А другой, «прижатый к каменной стене, слипся и затвердел до такой степени, что вполне мог сойти за окаменелость».

Ни один из исследованных до сих пор Тишендорфом томов и отдельных листов не представлял большого интереса для библейских штудий. Здесь не было практически ничего, что помогло бы восстановлению текста Нового Завета времен раннего христианства. И тут, как в хорошем приключенческом романе, случилось непредвиденное. Тишендорф, рассеянно блуждая по главной библиотеке, случайно остановил взгляд на корзине, стоявшей посреди зала. Она была заполнена старыми рукописями на пергамене, и, когда Тишендорф поспешил к ней, чтобы проверить ее содержимое, Кирилл, по случайности оказавшийся здесь, заметил, что две груды подобного материала в такой же стадии разложения уже были преданы огню. Эта партия предназначалась для той же цели. Однако Тишендорф все же решил поближе взглянуть на рукописи. Перед ним были исписанные каллиграфическим унциальным письмом пергаменные страницы, содержащие по четыре колонки текста. Это был список греческого Ветхого Завета — «Септуагинты», который, судя по стилю письма, показался Тишендорфу самым древним из всех, которые ему довелось видеть: «Я изучил все старейшие греческие рукописи в европейских библиотеках, и изучил их тщательнейшим образом, с целью заложить основы новой греческой палеографии. Некоторые из них, например часть Ватиканской Библии, я скопировал собственноручно. Пожалуй, никто не был так знаком с древним написанием греческих букв, как я. И все же мне не приходилось видеть рукопись, которую можно было бы счесть более древней, чем эти синайские листы».