Лео Дойель - В поисках Библии - Тайны древних манускриптов

Еще один рассказ в духе Эдгара Аллана По, на этот раз из эпохи Рамессидов, переносит нас прямо в египетскую гробницу. В одной сцене царевич играет в шашки с призраками умерших — классический «леденящий душу» эпизод, которым, однако, далеко не исчерпываются все прелести этого рассказа.

Так за последние полтора века из пыли веков поднялась египетская литература, обнаружив древнюю цивилизацию, питавшую огромное уважение к письменности и литературному творчеству. Несколько произведений религиозного или светского характера в течение веков пользовались общенациональной популярностью. Классическая литература, как и в Древнем Китае, ценилась очень высоко. Более того, египтяне сознательно и постоянно пытались проследить литературные традиции до гораздо более раннего времени и заново переоценить их в духе своеобразного возрождения. Восстанавливались или вновь обнаруживались более древние работы. В самой «Книге мертвых» утверждается, что в нее якобы был включен один текст, «найденный» в эпоху I династии. Другая такая находка была будто бы сделана царевичем Хордедефом, сыном Хуфу (Хеопса), в правление Менкаура, примерно за тысячу пятьсот лет до составления «Книги мертвых».

Поэтому нет ничего удивительного в том, что герой одной древней египетской истории предвосхищает примерно на три тысячелетия наших современных египтологов в своих поисках «утерянного» манускрипта. Эта приключенческая история сохранилась в демотической копии птолемеевских времен, которая сейчас находится в Каирском музее. Она излагает сказание о царевиче Сет-на (Сетме Хамуас), сыне Рамсеса II и жреце Птаха в Мемфисе, который был ревностным исследователем древних свитков. Сетна был прославлен в египетских легендах за свои исследования в оккультных науках. Статуя этого царевича с высеченным на ней его именем находится сейчас в Британском музее.

В сказании говорится о том, что Сетна охотился за книгой по магии, предположительно написанной самим богом Тотом. После долгих поисков он ухитрился найти свиток папируса в склепе в Мемфисе, где он вступил в состязание с духами покойного. Он проиграл, но, несмотря на предостережение, забрал желанный манускрипт и не откладывая в долгий ящик принялся за его изучение. Вскоре, однако, мертвец начал преследовать его, и царевич оказался на грани безумия. В конце концов его царственный отец Рамсес посоветовал ему вернуть книгу мертвецу и искупить свой грех — разграбление могилы. Сетна обещал перенести в гробницу мумии жены и сына покойного из их могил в Коптосе. Итак, охота за рукописями оказалась неблагодарным, если не опасным занятием. Хотя Сетна и должен был сменить Рамсеса на престоле, он умер раньше своего отца, который пережил тринадцать сыновей. В конце концов Меренптах, четырнадцатый в череде сыновей, унаследовал трон.

Современным охотникам за манускриптами и грабителям могил повезло больше, хотя некоторых из них как будто тоже преследовали демоны. Каждый из них, однако, внес свой вклад в осуществление египетского пророчества многовековой давности, содержащегося в одном из обнаруженных папирусов: «Что касается тех ученых писцов, кто жил подобно богам… их имена будут существовать вечно, хотя сами они ушли в небытие… и все их родственники забыты. Они не сделали себе медных пирамид с надгробными плитами из железа… Они сделали папирусный свиток жрецом, творящим (заупокойную?) молитву, письменную доску — любящим сыном; книги поучений были их пирамидами, тростниковое перо — их ребенком, а каменные поверхности — женой… Более полезна книга, чем резная стела или прочная могильная стена… Человек разлагается, тело его — прах, и все его родственники вымерли, но писания заставляют его имя жить на устах чтеца. Книга полезнее, чем дом строителя или погребальная часовня в песках Запада…»

Незадачливый Ун-Амун, египетский чиновник, которого мы сопровождали в его рискованной миссии в Сирию, вручил местному князю груз в пятьсот свитков или листов папируса. Эта деталь в полуисторическом рассказе доказывает, что сирийцы II тысячелетия до н. э. умели писать, нуждались в материале для письма и потребляли для этого большое количество папируса. В другом месте рассказа Ун-Амуна правитель Библа (Гебала), известного сирийского города на берегу Средиземного моря, посылает за дворцовыми отчетами, ведущимися на свитках, чтобы проверить сделку, ранее заключенную египтянами с его отцом и дедом. Что случилось с этими сирийскими архивами? Ответ на этот вопрос прост и удручающ. Ни один папирусный свиток почтенного возраста никогда не был обнаружен на неегипетской земле. Должно ли это означать, что вероятность сохранности каких-либо значительных сирийских документов очень мала? Это отнюдь не обязательно. Сирийцы и другие цивилизованные народы Восточного Средиземноморья, очевидно, использовали папирус, но, как и сами египтяне, они писали и на других материалах, включая металл, кожу животных, черепки, дерево и камень. И прежде всего они писали на глине — материале гораздо более прочном, чем папирус, пергамен или бумага.