Алексей Бычков - Ледовое побоище и другие «мифы» русской истории

Итак, на основании исторических свидетельств мы полагаем, что XVI–XVIII века были периодом нравственного упадка русского народа».

И, добавим, временем создания нашей Истории.

Летописец развертывает похвалу святому Мефодию в тему крещения славян, а точнее (это и важно для него), в тему крещения Руси. Он утверждает, что христианство проповедовал «славянскому народу» апостол Андроник, «до моравов же доходил и апостол Павел и учил там, там же находится и Иллирия, до которой доходил апостол Павел и где первоначально жили славяне. Вот почему учитель славян — апостол Павел, из тех же славян и мы, русь, поэтому и нам, руси, учитель Павел, так как учил славянский народ…»

Летописец строит цепь умозаключений и делает вывод: христианство на Руси — от апостола Павла. В «Повести временных лет» этот сюжет помещен под 898 годом, позже легенды о путешествии Андрея. Но появился он в ней раньше, чем андреевская легенда, и был исключен из «Повести…» теми, кто вписал в нее легенду о путешествии Андрея. Для полного же исключения текста, рассказывающего о западных и южных славянах, Кирилле и Мефодии, оснований не было. Б.А. Рыбаков убедительно доказывает, что от «Сказания о грамоте» был именно «отсечен и изъят из текста» рассказ о крещении западных славян, болгар и русов, происходившем в 860-е годы.

Свидетельство о крещении Руси при Аскольде и Дире содержится в Никоновской летописи. В ее тексте рассказ о походе Аскольда и Дира на Царьград сходен с текстом «Повести…». Он лишь короче и глуше.

Тщетно пытались Аскольд и Дир взять Константинополь.

Дальше сказано о заключении мира с русами и о том, что император Василий «преложи сих на христианство, и просиша архиерея, и посла к ним царь».

И хотя русы в результате переговоров «попросили архиерея», дальше дело их крещения пошло не столь гладко. Русы в Киеве потребовали от миссионера чуда. Византийский архиерей, разумеется, чудо совершил. Он бросил в огонь Евангелие, и огонь «не прикоснулся его». Русь удивилась, и «вси крестишася».

Итак, первое крещение состоялось при князе Аскольде [9] Аскал был в повиновении у царя Булгара, но только он (Аскал) еще не принял ислама — Ибн Фадлан. . Но важно выяснить, откуда в поздней Никоновской летописи появилось это свидетельство, насколько оно достоверно.

В летопись статья перенесена из Русского хронографа 1512 года, в котором, в свою очередь, были слиты тексты из разных переводов греческого Паралипомена хрониста Зонары. Князья Аскольд и Дир упомянуты не во всех, а только в одном из нескольких известных списков Паралипомена. Текст в Русском хронографе получил большую определенность, чем у Зонары. В оригинале сказано, что русы начали «нудиться на крещение», в хронографе — «вси крестишася». Разницу трудно не заметить. В хронографе западнорусской редакции текст вообще иной. В нем русы по поводу чуда с Евангелием дивятся силе Христовой, но относительно их крещения сказано вполне определенно: «Но аще не у время бе прославитися в них имени Господню». Разночтение, надо признать, немалое.

В религиозной жизни империи, в делах повседневной, обыденной веры было достаточно и скептицизма, и пренебрежения к ней, и прямого кощунства. Один частный, но характерный факт. О цесаре Михаиле, при котором было первое крещение киевлян, крещение Аскольда, византийский хронист Георгий Кедрин рассказывает, что при его дворе было «сонмище человеков мерзких», готовых ко всякому бесстыдству. «Сонмище» забавлялось кощунством. То, надев священнические облачения, приближенные царя пародируют церковную службу, то вместо церковного пения устраивают какой-то дикий концерт «посредством гуслей». В следующий раз церковные сосуды наполняют уксусом и горчицей и, затащив в свою компанию кого-либо из достаточно известных и уважаемых людей, подают вместо причастия горчицу как «тело Христово», а уксус — как «кровь Христа», «посмеиваясь так пречистым тайнам Христовым». Все это — в порядке вещей. Старший в этой компании, некий Грилл, носит титул патриарха, двенадцать других — митрополиты и т. д.

«Патриарх» с императором Михаилом однажды подшутили над императрицей Феодорой, матерью Михаила. Грилл облачился в одеяние патриарха Игнатия и то ли прикрыл лицо, то ли отворотился, чтобы не быть узнанным в первый момент. Император пригласил мать для принятия благословения. Та, придя, распростерлась ниц, прося молитвы, «патриарх» же, выбрав момент и повернувшись к царице задом, «рыкнул своим афедроном»…