Святослав Рыбас - Жизнь и смерть Петра Столыпина

Повторялась историческая возможность, дважды открывавшаяся уже при Императорах Александре Первом и Александре Втором. Ведь после указа 12 декабря 1904 года и воспоследовавшего в разъяснение этого указа Высочайше утвержденного положения Комитета министров от 1 мая 1905 года, о котором тут упоминалось, представлялась возможность польскому населению идти вместе, идти рука об руку с русскими по культурному пути, до спокойному государственному руслу.

Как же воспользовалась польская интеллигенция этой возможностью? Да так же, как и в первые два раза: сильным поднятием враждебного настроения по отношению ко всему русскому. Случилось то, господа, что должно было случиться: каждый раз, когда слабеет в крае русская творческая сила, выдвигается и крепнет польская. [ 25]

...В политике нет мести, но есть последствия. [ 25]

...Тут в предыдущих речах все время повторялись слова «провокатор», «провокация», и вот, чтобы в дальнейшем не было никаких недоразумений, я должен теперь же выяснить, насколько различное понимание может быть придано этим понятиям. По революционной терминологии, всякое лицо, доставляющее сведения правительству, есть провокатор; в революционной среде такое лицо не будет названо предателем или изменником, оно будет объявлено провокатором. Это прием не бессознательный, это прием для революции весьма выгодный. Во-первых, почти каждый революционер, который улавливается в преступных делах, обычно заявляет, что лицо, которое на него донесло, само провоцировало его на преступление, а во-вторых, провокация сама по себе есть акт настолько преступный, что для революции не безвыгодно, с точки зрения общественной оценки, подвести под это понятие действия каждого лица, соприкасающегося с полицией. А между тем правительство должно совершенно открыто заявить, что оно считает провокатором только такое лицо, которое само принимает на себя инициативу преступления, вовлекая в это преступление третьих лиц, которые вступили на этот путь по побуждению агента-провокатора.

Таким образом, агент полиции, который проник в революционную организацию и дает сведения полиции, или революционер, осведомляющий правительство или полицию, еще не может считаться провокатором. Но если первый из них, наряду с этим, не только для видимости, для сохранения своего положения в партии, высказывает сочувствие видам и задачам революции, но вместе с тем одновременно побуждает кого-нибудь, подстрекает кого-нибудь совершить преступление, то, несомненно, он будет провокатором, а второй из них, если он будет уловлен в том, что он играет двойную роль, что он в части сообщал о преступлениях революционеров правительству, а в части сам участвовал в тех преступлениях, несомненно, уже станет тягчайшим уголовным преступником. Но тот сотрудник полиции, который не подстрекает никого на преступление; который и сам не принимает участия в преступлении, почитаться провокатором не может. [ 18]

...Мне могут сказать: итак, провокации в России нет, охранка ограждает порядок и русский гражданин должен быть признан счастливейшим из граждан. В настоящее время так легко искажают цели и задачи нашей внутренней политики, что, чего доброго, такое заключение и возможно, но я думаю, что для благоразумного большинства наши внутренние задачи должны были бы быть и ясны. и просты. К сожалению, достигать их, идти к ним приходится между бомбой и браунингом. Вся наша полицейская система, весь затрачиваемый труд и сила на борьбу с разъедающей язвой революции, — конечно, не цель, а средство. Средство дать возможность законодательствовать, да, господа законодательствовать, потому что и в законодательное учреждение были попытки бросать бомбы! А там, где аргумент — бомба, там, конечно, естественный ответ — беспощадность кары! Изнеможенное, изболевшееся народное тело требует укрепления; необходимо перестраивать жизнь и необходимо начать это с низов. И тогда, конечно, сами собой отпадут и исключительность положения, и исключительные меры. Не думайте, господа, что достаточно медленно выздоравливающую Россию подкрасить румянами всевозможных вольностей, и она станет здоровой. Путь к исцелению России указан с высоты Престола, и на вас лежит громадный труд выполнить эту задачу. Мы, правительство, мы строим только леса, которые облегчают вам строительство. Противники наши указывают на эти леса, как на возведенное нами безобразное здание, и яростно бросаются рубить их основание. И леса эти неминуемо рухнут и, может быть, задавят и нас под своими развалинами, но пусть, пусть это будет тогда, когда из-за их обломков будет уже видно, по крайней мере в главных очертаниях здание обновленной, свободной в лучшем смысле этого слова, свободной от нищеты, от невежества, от бесправия, преданной, как один человек, своему Государю России. И время это, господа, наступает, и оно наступит, несмотря ни на какие разоблачения, так как на нашей стороне не только сила, но на нашей стороне и правда. [ 18]