Игорь Князький - Тиберий - третий Цезарь, второй Август…

Можно только представить себе сколь сожалел Арминий о согласии принять в союзники бестолкового дядюшку! Цецина победоносно прорвал германское окружение и устремился к Рейну тогда, когда в римских владениях за Рейном уже возобладали панические слухи о гибели всех четырёх легионов и о неизбежном вторжении в Галлию несметных полчищ германцев. Венцом паники стало намерение разрушить мост через Рейн. Как будто это могло бы остановить предполагаемое нашествие! Постыдные эти настроения пресекла супруга Германика. Агриппина спасла рейнский мост от разрушения. Многие римляне тогда поддались позорным настроениям, «но эта сильная духом женщина взяла на себя в те дни обязанности военачальника и, если кто из воинов нуждался в одежде или перевязке для раны, она оказывала необходимую помощь». {295} 295 Там же. I, 69. Когда наконец легионы доблестного Авла Цецины достигли Рейна, то в головной части моста их встречала похвалами и благодарностями Агриппина с трехлетним сыном Гаем Цезарем Каллигулой на руках.

А где в это время был сам Германик? Получается, что он, выбрав для легионов Цецины наихудший маршрут, их едва не погубил, Агриппина же, спасши рейнский мост и прекратив панику, позволила им вернуться в римские владения без лишних трудностей и потерь. Но вот распоряжение Германика II и XIV легионам, которые вместе с ним возвращались из похода, привело к потерям немалым, пусть и силами природы вызванным:

«Германик между тем из привезенных на судах легионов второй и четырнадцатый передает Публию Вителлию и приказывает ему вести их дальше сухим путем; это было сделано ради того, чтобы облегченные корабли свободнее плавали в обильных мелких водах и с меньшей опасностью садились на ил при отливе. Вителлий сначала беспрепятственно двигался по суше, лишь слегка увлажняемой во время прилива; вскоре, однако, северный ветер и созвездие равноденствия, от которого особенно сильно вздувается Океан, обрушились на войско тяжелыми ударами. И земля была залита: море, берег, поля — все стало одинаковым с виду, и нельзя было отличить трясину от твердой земли, мелководья от глубокой пучины. Воинов опрокидывают волны, поглощают водовороты; лошади, грузы, трупы плавают между ними и преграждают им путь. Перемешиваются между собою манипулы; воины бредут в воде то по грудь, то по шею и порою, когда теряют дно под ногами, отрываются друг от друга или тонут. Ни крики, ни взаимные ободрения не помогают против набегающих волн; исчезло различие между проворным и вялым, рассудительным и неразумным, между предусмотрительностью и случайностью: все с одинаковой яростью сокрушается волнами. Наконец, Вителлий, добравшись до более высокого места, вывел туда свое войско. Ночевали без необходимой утвари, без огня, многие раздетые и израненные, едва ли не более жалкие, нежели те, кто окружен врагом: ибо там смерть, по крайней мере, почетнее, тогда как здесь их ожидала лишь бесславная гибель. Рассвет возвратил им сушу, они дошли до реки (Визургия, совр. Везера. — И. К.), куда с флотом отправился Цезарь (Германик. — И. К.). Легионы были посажены на суда, между тем как распространился слух, что они утонули: и никто не верил в их спасение, пока люди не увидели своими глазами Цезаря и вернувшееся с ним войско». {296} 296 Там же. I, 70.

В этом походе Германик воистину «замечательно» назначил маршруты своим войскам. Четыре легиона по его милости угодили в окружение и спасены были лишь глупостью Ингвиомера, помноженной на самонадеянность варваров, и доблестной распорядительностью Авла Цецины. Два легиона едва не канули в пучине Северного моря, хотя причуды погоды в этих местах в такое время года были римлянам уже известны. Не забудем его тактической промашки на поле боя, жертвою которой стали конница и вспомогательные части римского войска. Короче, если весенняя кампания Германика имела право считаться успешной — переход Сеге-ста к римлянам, разорение главного города земли хаттов, — то кампания летне-осенняя целиком провалилась. Германик проявил себя скверным главнокомандующим и как тактик на поле боя, по сути, проиграв сражение Арминию, и как стратег, ибо организовал отход войск так, что они понесли при этом многочисленные потери и от вражеского оружия, и от сил природы. О масштабе понесенных в летне-осенней кампании 15 г. войском Германика потерь говорит следующее свидетельство Тацита: «Галлия, Испания и Италия, соревнуясь друг с другом в усердии, предлагали в возмещение понесенных войском потерь оружие, лошадей, золото — что кому было сподручнее. Похвалив их решение, Германик принял только оружие и лошадей, необходимых ему для военных действий, а воинам помог из собственных средств. И для того, чтобы смягчить в них воспоминание о прожитом бедствии еще и ласковым обращением, он обходит раненых и каждого из них превозносит за его подвиги: осматривает их раны, он укрепляет в них — в ком ободрением, в ком обещанной славой, во всех -беседами и заботою чувство преданности к нему и боевой дух». {297} 297 Там же. I, 71.