Дитрих Айгнер - Франклин Рузвельт. Уинстон Черчилль

Еще важнее, чем спор о том, у кого были «самые достоверные» числовые данные, была та обстановка, которая в течение многих лет способствовала продолжению дебатов о вооружении ВВС не только в правительственных и общественных кругах, но и на международной арене. В результате у всех создавалось впечатление, что гитлеровская Германия начала проводить крупномасштабное вооружение еще тогда, когда в этом не было необходимости, т. е. в 1933/34 году, и что оно в образе мощной эскадрильи бомбардировщиков было направлено главным образом против Англии. Черчилль мог быть доволен таким успехом. Вооружение ВВС Англии 1934 года, направленное на Германию, созданное в течение шестилетнего срока, представлялось немцам не только равноценным, но и качественно, и по производственным мощностям даже превосходящим их собственное. В других областях в 1938/39 году страна была тоже хорошо подготовлена к войне. Это позволяло считать, что цель, поставленная в феврале 1934 года Комитетом по вопросам обороны, была достигнута. При этом не следует забывать о непоследовательности кампании по вооружению, которую проводил Черчилль. И хотя она находилась в противоречии с ее союзнической и политической направленностью, Гитлер был первым, кто использовал психологическую атмосферу этой кампании, чтобы в условиях всеобщей гонки вооружений преодолеть версальские ограничения. Поэтому немцы нисколько не сожалели о том, что англичане оказались осведомлены об «имевшем место факте немецкого вооружения». Парадоксальным образом немецкое вооружение достигло объявленных Черчиллем еще в 1933–1935 годах масштабов лишь к тому времени, когда он должен был пустить в ход все свое умение, чтобы в 1938–1939 годах избавить британцев от парализующего их страха перед «неотвратимой» немецкой машиной, вызванного его же собственными пропагандистскими речами. Ту роль, которую сыграл посеянный им и его единомышленниками страх перед «воздушным террором», апогеем которого был судетский кризис, следовало бы рассмотреть более подробно.

Не менее проблематичным было то влияние, которое эта кампания оказала на вооружение других родов войск вермахта. И здесь — благодаря его односторонним консультациям со специалистом по «авиационному вооружению» Линдеманом — есть доля вины Черчилля. Он просмотрел значение бронетанкового вооружения для и без того слабо укомплектованного британского экспедиционного корпуса, доверял «единственной в своем роде французской армии», а в военно-морском флоте недооценивал опасность со стороны подводных лодок. Позднее эти упущения и ошибки были приписаны только его предшественникам, занимавшим пост военного министра. По иронии судьбы он в наиболее близкой ему области авиационного вооружения смог принести скорее вред, чем пользу, когда его протеже Линдеман закрепился во вновь образованном комитете по противовоздушной обороне, обойдя сторонников радиолокационной разведки. Зависимость Черчилля от «научного советника» угрожала на долгий срок парализовать деятельность этого важного органа, в который оба они входили с 1935 года по распоряжению Болдуина. «Битву за Британию» противники Линдемана, а значит, и Черчилля, не могли выиграть ни в коем случае.

Тот факт, что с 1935 по 1939 год Черчилль играл ведущую роль в британской политике вооружения, что он был назначен на этот пост правительством, которое он открыто самым жестким образом критиковал, и что именно там ему был предоставлен доступ к информации, которую он использовал против этого же самого правительства, мог бы послужить поводом для размышлений о «мнимой изоляции» Черчилля.

В Англии того времени не было политика, которому предоставлялись бы такие льготы со стороны правительства и высших правительственных учреждений. К его «особым источникам информации», кроме комитета по противовоздушной обороне, принадлежали и другие органы официального аппарата, в особенности переданный ему в 1932 году с целью совместного использования «Промышленный информационный центр» его соседа по дому Десмонда Мортона, наряду с этим — отчасти также несколько полулегально — доверенные люди из министерства иностранных дел, министерства авиации и Адмиралтейства. Его личные друзья Бренден Бракен и сэр Генри Стракош собирали дополнительный материал и для этой цели поддерживали контакты с немецкой эмиграцией, например, с Леопольдом Шварцшильдом в Париже. Другим источником информации для курируемого Линдеманом информационного центра в Чартуэлле были участники немецкого сопротивления, такие, как Эвальд фон Клейст-Шменцин или Карл-Фридрих Герделер, поддерживавшие с Черчиллем связь через посредников и желавшие видеть в нем своего союзника в борьбе против Гитлера. Однако их ценили только в качестве поставщиков информации. «Герделер, — писал сэр Роберт Ванзиттарт 7 декабря 1938 года, — является подставным лицом немецких военных экспансионистов: и в этом качестве не только не представляет ценности, но и опасен в своей роли посредника»; однако его можно было использовать как источник информации. Именно в качестве главных свидетелей захватнических намерений Гитлера против правительства «Чемберлена Черчилль и его друзья небезуспешно использовали свои контакты с немецким движением сопротивления; в 1939 году перед ними стояла задача продемонстрировать общественности низкий уровень морального сопротивления гитлеровской Германии. Примечательно, что единственный в Англии знаток немецкого сопротивления Адам фон Тротт цу Зольц всегда старался избегать общения с Черчиллем и его окружением.