Тобайас Смоллет - Приключения Родрика Рэндома

- После моего мистера Рэндома вы - первый, к кому я должна питать наибольшее доверие.

Очарованный ее разумными словами, он взял документ и заявил, что тот не потеряет ценности, находясь у него на сохранении.

Так как нам не приходилось делать многочисленные визиты и принимать многих гостей, то недолгое время, проведенное нами в столице, мы посвятилиобщественным увеселениям, где, как подсказывало мне тщеславие, Нарциссу едва ли кто мог затмить. Однажды вечером мы послали нашего лакея оставить за нами одну из лож у сцены, и, войдя, увидели в ложе напротив сквайра и его супругу, казалось, весьма удивившихся при виде нас.

Я немало обрадовался, встретившись с ними лицом к лицу, еще и потому, что у Мелинды отняла всех ее поклонников моя жена, которая в этот вечер превосходила свою невестку не только красотой, но и нарядом.

Мелинда была уязвлена победой Нарциссы, вскидывала голову на тысячу манеров, играла веером, смотрела на нас с презрением, затем начала шептать что-то своему супругу и притворно захихикала; но все ее ухищрения оказались тщетными: они нисколько не огорчили миссис Рэндом, а ей самой не помогли скрыть раздражение, которое принудило ее удалиться задолго до окончания театрального представления. Благодаря этой зловредной особе весть о нашей свадьбе была распространена с неблаговидными для нас подробностями, и некие люди, падкие до скандала, принялись расследовать происхождение моего богатства; но как только узнали, что я располагаю вполне независимым состоянием, в свете начали домогаться знакомства с нами в такой же мере, в какой прежде им гнушались. Но у Нарциссы слишком много было горделивого достоинства, чтобы примириться с такой переменой в обхождении, в особенности же чтобы примириться с поведением ее родственников, с которыми она наотрез отказалась встречаться после клеветнических слухов, распускаемых ими ей во зло.

ГЛАВА LXIX

Мой отец решает посетить родные места. - Мы собираемся ехать с ним. Мой дядя пишет новое завещание в мою пользу и объявляет о своем намерении снова итти в море. - Мы отправляемся в Шотландию. - Прибываем в Эдинбург. Покупаем наше родовое поместье. - Направляемся туда. - Останавливаемся в городе, где я учился. - Я уплачиваю долг Крэбу. - Поведение Пошна и его жены, а также одной из моих кузин. - Нас встречают в поместье. - Стрэп женится на мисс Уильямc, и мой отец заботится о его благополучии к полному его удовольствию. - Я чувствую себя все более и более счастливым.

Когда мой отец задумал вновь посетить свою родину и выполнить печальный долг, оросив слезами могилу моей матери, Нарцисса и я решили ему сопутствовать при исполнении этого благочестивого долга и стали готовиться к путешествию; что до моего дяди, то он не должен был принимать в нем участия, так как собирался еще раз испытать свою фортуну на море. Он написал завещание в мою пользу и в пользу моей жены и оставил его своему деверю, а я, не желая поступать себе во вред, предложил сквайру представить завещание его отца в Докторс Коммонс * и поручил поверенному вести дело в мое отсутствие.

Все приготовления закончились, мы попрощались со своими лондонскими друзьями и отправились в Шотландию - дон Родриго, Нарцисса, мисс Уильямc и я в карете, а Стрэп и двое ливрейных слуг верхом; поскольку мы двигались медленно, моя очаровательница выносила дорожные тяготы очень хорошо вплоть до самого Эдинбурга, где мы намеревались прожить несколько недель.

Здесь дон Родриго, узнав, что охотник на лисиц промотал свое поместье, которое было назначено итти с торгов, решил купить это поместье, где он родился, и приобрел все земли, принадлежавшие его отцу.

Через несколько дней после совершения этой сделки мы покинули Эдинбург, чтобы вступить во владение поместьем, и по пути задержались на ночь в городе, где я получил образование. Я узнал, что мистер Крэб умер, послал за его душеприказчиком, уплатил свой долг с процентами и получил назад расписку. Мистер Пошн с женой, прослышав о нашем приезде, имели дерзость явиться в гостиницу, где мы остановились, назвали себя и просили разрешения засвидетельствовать почтение моему отцу и мне; но воспоминание об их подлои обращении со мной в дни моего сиротства слишком глубоко запало в мою душу, чтобы его могла изгладить такая корыстная угодливость. Я с презрением отказался их видеть и поручил Стрэпу им передать, что мой отец не желает иметь ничего общего с такими, как они, низкими людьми.