Тобайас Смоллет - Приключения Родрика Рэндома

Я пришел в восторг от таких волнующих известий и презентовал вестнице кольцо в знак моей благодарности, но мисс Уильямс была выше корыстных соображений и отказалась принять подарок, выразив свое недовольство и сказав, что она немало огорчена, видя, насколько я низкого о ней мнения. Я оправдывался, объясняя свой поступок, и заверил ее в моем уважении, обещав следовать ее указаниям во всем этом деле, которое так было мне дорого, что покой моей жизни зависел от его исхода.

Поскольку я пылко желал второго свидания, когда я смог бы изливаться в любви, не опасаясь помехи, а быть может, и получить какой-нибудь нежный залог ответной любви от королевы моих желаний, я упрашивал мисс Уильямс помочь мне в устройстве этого свидания; но она сказала, что Нарцисса не склонна к слишком поспешной уступчивости и я поступлю правильно, если стану поддерживать знакомство с ее братом, которое даст мне немало возможностей преодолеть сдержанность, каковую моя владычица полагает необходимым проявлять в раннюю пору нашей любви. Тут же она обещала, что сообщит своей госпоже, как я, суля подарки, убеждал ее (мисс Уильямс) передать ей мое письмо, от чего она отказалась, пока не получит разрешения Нарциссы; она прибавила, что не сомневается таким путем открыть между нами переписку, которая может послужить вступлением к более близким отношениям.

Я одобрил ее совет и, назначив встречу на следующий день, ушел озабоченный размышлениями о том, как найти способ помириться со сквайром, который, должно быть, почел себя обиженным моей уловкой. Я посоветовался об этом с Фрименом, и тот, зная нрав охотника на лисиц, сказал, что нет другого способа его утихомирить, кроме как пожертвовать одну ночь для состязания с ним в выпивке. Ради моей страстной любви я вынужден был согласиться на такой способ и решил устроить попойку у себя, чтобы избежать опасности попасть на глаза Нарциссы в состоянии скотского опьянения.

Мистер Фримен, который должен был принять участие в попойке, отправился, по моей просьбе, к сквайру пригласить его, а я остался дома, чтобы приготовить все для приема гостей. Мое приглашение было принято, вечером пришли мои гости, и сквайр заявил мне, что на своем веку он выпил бочки вина, но никто никогда так над ним не подшучивал, как подшутил я вчера вечером. Я обещал искупить грех и, приказав подать каждому бутылку, начал состязание с тоста за здоровье Нарциссы. Тост был поддержан с большой охотой, вино начало производить свое действие, веселье наше становилось все шумнее и шумнее, и когда у меня с Фрименом, привыкшим к слабому французскому кларету, чувства были еще в полном порядке, сквайр был уже укрощен и доставлен домой мертвецки пьяным.

На следующее утро, как обычно, меня посетила моя милая и заботливая наперсница, сообщившая мне, что она получила разрешение своей госпожи передать ей мое письмо; я незамедлительно взял перо и, подчиняясь велениям моей страсти, написал так:

"Дорогая мадам,

Если бы язык был властен раскрыть нежные чувства моей души, - глубокое волнение, ослепительные надежды, леденящие опасения, по очереди управляющие моим сердцем, - я не нуждался бы в другом свидетеле, кроме сей бумаги, чтобы доказать чистоту и жар пламени, возженного вашими чарами в моем сердце. Но увы! Слова искажают мою любовь! Меня вдохновляют такие мечтания, которых язык не может передать! Ваша красота исполняет меня удивления, ваш ум восхищения, а ваша доброта - обожания! Я в исступлении от желания, я схожу с ума от страхов, я испытываю муки нетерпения! Разрешите же мне, очаровательная властительница моей судьбы, приблизиться к вам, шептать о моей нежной страсти вам на ушко, принести в жертву сердце, преисполненное самой искренней и бескорыстной любовью, взирать с восторгом на божественный предмет моих желаний, слушать музыку ваших восхитительных речей, и в ваших улыбках ловить одобрение, которое избавит от невыносимых мук неизвестности сердце

навеки вами плененного Р. Р.".

Закончив сие излияние, я препоручил письмо попечению моего верного друга с наказом поддержать мою просьбу всем своим красноречием; затем я пошел переодеться с намерением навестить миссис Снэппер и ее дочь, которыми я совсем пренебрег, даже почти забыл о них с той поры, как моя дорогая Нарцисса вновь завладела всей моей душой.

Пожилая леди приняла меня очень любезно, а мисс Снэппер казалась прямодушной и веселой, хотя я мог легко заметить, что она притворялась; между прочим она попыталась подтрунить над моей страстью к Нарциссе, не являвшейся, по ее словам, тайной, и спросила меня, собираюсь ли я танцовать с Нарциссой на ближайшей ассамблее. Я встревожился, узнав, что обо мне, в связи с этим предметом, уже идет по городу молва, так как боялся, как бы сквайр, узнав о моих намерениях, не отнесся к ним плохо и, порвав со мной, не лишил меня возможностей, которыми я ныне располагал. Но я решил извлечь выгоду из хороших с ним отношений, пока они длятся, и в тот же вечер, случайно встретив его, попросил разрешения сопровождать Нарциссу на бал, на что он охотно согласился к моей невыразимой радости.