И. Потапчук - Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века

Затем, отказываясь от сделки с Сушкиным и говоря, что векселя проданы ему Макаровым, игуменья Митрофания отвергает все возводимые на нее обвинения.

Харламова при допросе не подтвердила заявление игуменьи, но побывав в квартире этой последней, подала заявление следователю, но не о том, что Медынцева что-то подписывала, а о том, что ее, Харламову, Толбузин и Трахтенберг заставили подписывать какой-то вексель или два, Медынцева же только говорила: «Бог с ними, с деньгами, все заплачу, все отдам, только снимите опеку».

Не менее неудачна была ссылка игуменьи на монахиню, через которую были возвращены будто бы векселя Медынцевой и Макарову. Хотя эта манатейная монахиня Досифея после возвращения игуменьи Митрофании в Москву и показала, что векселя Макарову были возвращены через нее, но при этом добавила, что когда, при каких обстоятельствах она получила две расписки Макарова в получении им этих векселей, в одно ли или в разное время она их получила, был ли кто при этом, ничего не помнит.

Живущая в общине жена губернского секретаря София Коврайская , о которой игуменья Страстного монастыря Валерия в одном из своих писем к игуменье Митрофании, говоря о преданности к последней Коврайской, утверждает, что ручается за нее головой, подтвердила, что вексель на имя Петропавловской находился будто бы у Макарова еще не подписанным и им игуменье возвращен не был.

Ковальков утверждает, что все сношения по делу Медынцевой он имел прямо и непосредственно с игуменьей, чему могут служить доказательством письма Ковалькова к игуменье, представленные к делу ею самой.

Таким образом, на основании всего вышеизложенного, игуменья Митрофания уличается в том: 1) что выманивала у Медынцевой, путем обмана и пользуясь положением Медынцевой, бланковые надписи и векселя и обратила их в свою пользу; 2) что, выманив бланки, дала им, против желания Медынцевой, назначение, обратив их в векселя и написав векселя эти задними числами; 3) что при содействии Трахтенберга и опекуна Макарова путем обмана получила суммы свыше 300 рублей из опекунского управления Медынцевой и 4) что присвоила себе отданные ей на хранение вещи Медынцевой. В тех же преступлениях уличается и купец Макаров; а зубной врач Трахтенберг, серпуховской купец Махалин и временно сапожковский купец Красных — в содействии первым двум при совершении ими вышеуказанных преступных деяний.

По делу Лебедева.25 января 1873 года, около 6 часов вечера, в Петербурге в конторе купца Чебарова петербургский купец 2-й гильдии Круглов и могилевский мещанин Бейлин обратились к приказчику Чебарова Осипову с предложением принять к учету 4 векселя, из коих 3 на сумму 14 тысяч рублей были выданы петербургским 1-й гильдии купцом Лебедевым на имя почетного гражданина Даниельсона и купца Макарова с бланковыми надписями последних и один вексель от имени Даниельсона на имя архангельского 1-й гильдии купца Попова с его бланковой надписью на сумму 8 тысяч руб. серебром. Все 4 векселя писаны в Москве в июне и октябре 1872 года.

Осипов , как видно из его показания, не согласился принять вексель к учету без своего хозяина, которого не было в конторе. Тогда Круглов и Бейлин пошли в трактир дожидаться Чебарова, куда отправился и Чебаров по приезде в контору. На следующий день утром Лебедев, которому предъявлены были к платежу векселя, объявил, что векселя подложные.

Спрошенная в качестве обвиняемой игуменья Митрофания не признала себя виновной в подлоге векселей Лебедева и объяснила, что, задумав устройство Московской Покровской общины сестер милосердия, она старалась привлекать жертвователей преимущественно из среды богатого купечества посредством исходатайствования наград. При этом, желая обеспечить поступление обещанных жертвователями денег, она брала с них векселя на имя разных преданных ей лиц, по большей части служащих в общине, как, например, Макарова, Даниельсона, купца Махалина и других. Ввиду недостаточности поступавших таким образом сумм она стала брать у своих «благодетелей» вексельные бланки, т. е. чистые листы вексельной бумаги, на которых находились только подпись или бланковая надпись. Когда наступала нужда в деньгах, бланки обращались в векселя. Векселя Лебедева принадлежат к подобным же безденежным векселям. Лебедев выдал ей в разное время тысяч на 50 вексельных бланков, а может быть, и более, которыми она пользовалась по мере надобности и выкупала при наступлении сроков, а по некоторым платил сам Лебедев. В данном случае Лебедев дал ей 4 бланка, на которых можно было написать векселей всего на 18 тысяч 888 рублей. Лебедев вручил ей эти бланки при монахинях Зинаиде и Досифее в марте или апреле 1871 года в Петербурге в квартире доктора Трахтенберга, у которого она жила. В января 1873 года, имея нужду в деньгах, она собственноручно вписала тексты в бланки и составила таким образом один вексель на имя Макарова, два векселя на имя Даниельсона и один на имя Коврайской. Из них последний уже оплачен, а остальные были ею переданы для учета Фриденсону вместе с удостоверением. Что Лебедев выдавал ей бланки, может подтвердить купец Махалин. Лебедев выдает векселя не одним только лесоторговцам. Доказательством тому может служить вексель, учтенный Либерманом, а также вексель, выданный Сангурским Лебедеву с бланковой надписью последнего.