И. Потапчук - Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века

Повороты вправо всегда оправдываются и законом, и морской практикой. Давший себя разбить в правый борт, несомненно, виноват. Мне могли бы возразить на это, что и итальянский командир мог бы подвергаться риску быть разбитым, но это возражение едва ли выдерживает критику. Боязнь и предусмотрительность — свойства чисто индивидуальные, да и едва ли храброму Рицо были основания к опасению. Несчастья при столкновении с людьми на пароходе — исключительный случай. Их не боятся и более робкие люди, тем более, что итальянский пароход довольно благоприятно был обставлен в этом отношении. Пассажиров у него не было, одна команда — 28 человек, а спасательный плот и шлюпки налицо. Если прибавить к этому те прекрасные пояса фабрики Джона Буля, о которых так много говорил присяжный поверенный Холева, то опасность за людей сведется к нулю. А застрахованный пароход приносит ущерб только страховой компании, а не доверившим свои интересы господам Пеше и Рицо собственникам его. Итальянские эксперты сказали, между прочим, что закон не предусматривает возможности таких поворотов, которые можно назвать разбойничьими. Я и не решался предполагать возможным поворот такого качества, но до тех пор только, пока тот же обвинитель Криуна г. Холева, не рассказал нам о каком-то столкновении итальянского парохода с русским, когда посторонние эксперты в лице швейцарских адмиралов высказались по отношению к итальянскому капитану в весьма близко подходящем к разбою смысле.

Если бы суд, благодаря свойственному каждому судье критицизму, затруднился и при этих данных установить подлежащее установлению неизвестное событие, я решаюсь предложить следующий способ: отбросим в сторону все не вполне известное, остановимся на тех моментах в деле, которые не подлежат сомнению. Моменты эти: каждый из пароходов увидел друг друга справа по носу, пароход «Владимир» получил удар в правый борт при полном повороте его влево. Пусть суд решит, кто кого догонял, кто от кого уклонялся. Все сказанное мною приводит меня к заключению, которое, надеюсь, разделит и суд, что катастрофа произошла так:

Криун, увидя справа по носу белый огонь, 20 минут следил за ним, делая всевозможные предположения. Через 20 минут тщательного наблюдения, убедившись в том, что белый огонь приближался к нему, отходил от него вправо, дал два поворота влево. Капитан же Пеше в это время спал в своей каюте. Рицо, увидя вправо от себя зеленый огонь, положил право на борт, а капитан Пеше спал в своей каюте. Только тогда, когда раздался тот протяжный свисток «Колумбии», который, конечно, никогда не изгладится из памяти слышавших его, Пеше проснулся, влетел на мостик, схватил за руку Рицо, стоявшего у руля, скомандовал «стоп машина, полный задний ход». Но поздно: терпеливая машина «Колумбии», долго ожидавшая распоряжений опытного капитана, не послушала его поздней команды. Со стихийной силой устремилась она на правый борт «Владимира», разрушая снасти. Тут-то и настала та страшная катастрофа, от одного воспоминания о которой всем становится жутко. Вынести этот момент во всей его реальной истине не могли нервы старого капитана: Пеше бежал так, что все происходившее на «Владимире» могло быть доступно только сверхъестественному зрению свидетеля Черномордика. Но у него и сила нервов пропорциональна силе зрения.

Затем наступает момент, следующий за катастрофой, и объяснения по нем будут давать другие представители Русского общества. Я перейду к оценке деятельности обоих капитанов, считая, что и суд придет к тому же заключению в отношении фактической стороны.

Существеннейшим вопросом, подлежащим установлению суда, является вопрос о том, каковы были их курсы до преступного поворота. Только ответив на него, можно прийти к правильному заключению о том, какою из статей международного права должны бы были руководствоваться капитаны. Вопрос этот легко разрешается как сделанными уже чертежами, так и чертежами, которые не откажется сделать и сам суд, чтобы достигнуть истины. Двух ответов быть не может. Если принять курс «Владимира» норд-вест 40,5 миль от траверза Тарханкута, курс «Колумбии» зюд-ост 39,12 миль от Тендры — это встречные параллельные курсы, параллельные в смысле морской техники, так как в практике плавания обоих пароходов они никак встретиться не могли.

Приступая к анализу действий капитанов, мы имеем в своем распоряжении экспертизу и торговый устав с его законоположениями.

В течение целого процесса мы постоянно слышали о том, что поворачивающий вправо чуть ли не всегда прав. Заключение русских экспертов о том, что, видя зеленый огонь, Риццо не должен был поворачивать, встретило возражение не только итальянских экспертов, но и всех гражданских истцов, причем оно строилось ими на параграфах 15 и 18 Правил.