И. Потапчук - Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века

На суде Адамчевский показал, что, исполняя такую просьбу Долгорукова, он, Адамчевский, управляющим его не назывался, в связях и богатстве его Белкина не уверял, шубки от Долгорукова не получал и о том, заплатил ли он за меховые вещи, не знает. Участвовать же в этом обмане он не имел никакой надобности, так как в то время имел наличных денег 12 тысяч рублей и теперь имеет несколько десятков тысяч, так что, если бы Белкин обратился к нему, то он без затруднения заплатил бы эти 300 рублей, чем сидеть теперь из-за них на скамье подсудимых. Он случайно привлечен к следствию в качестве обвиняемого судебным следователем, считавшим его, Адамчевского, таким же негодяем, как Шпейер и прочие.

В сентябре 1870 года в С.-Петербурге случилось подобное же происшествие. В оружейный магазин Дриссена явился неизвестный ему человек и объяснил, что он управляющий князя Всеволода Алексеевича Долгорукова, имеющего свой дом на Английской набережной, а в Колокольном переулке, в доме № 7, контору. По словам неизвестного, князь Долгоруков скоро женится и желает украсить свой кабинет самым лучшим оружием, которое он прислал его выбрать у Дриссена. Отобрав у последнего разного оружия на 1 тысячу 250 рублей, неизвестный просил прислать его в контору князя Долгорукова. На другой день Дриссен вместе с приказчиком своим Стоком отобранное оружие отвезли по указанному им адресу в контору князя Долгорукова. Здесь их встретил неизвестный, назвавший себя управляющим, а затем вышел и сам Долгоруков. Возвратив Дриссену одно ружье, он оставил у себя остальное оружие, всего на 1 тысячу 50 рублей. При этом, представляя из себя, по выражению свидетеля Дриссена, большого барина, он перешел в другую комнату и там громко спросил у кого-то, прислали ли ему из деревни 4 тысячи рублей. Получив такой же громкий ответ, что деньги будут присланы через несколько дней, он объявил Дриссену, что оружие оставляет у себя, а деньги уплатит на днях. Дриссен, не подозревая обмана, на это согласился. По наведенным же им справкам оказалось, что на Английской набережной дома князя Всеволода Долгорукова вовсе нет, а в Колокольном переулке не только нет конторы Долгорукова, но и сам он не проживает и не был прописан в доме № 7, а только временно пребывал у проживавших в этом доме г-жи Капгер, барона Вакхе и отставного подпоручика Шах-Назарова. Не получая от скрывшегося Долгорукова денег за оружие, Дриссен заявил о случившемся в местном участке. Взятое же у него оружие оказалось впоследствии отнесенным в пустую квартиру знакомого Долгорукова Платонова, откуда оно было представлено в участок и за исключением двух револьверов, стоящих 220 рублей 50 коп., возвращено Дриссену. На эту сумму Долгоруков, разысканный полицией, выдал Дриссену вексель, по которому тот уплаты не получил. Вакхе, Шах-Назаров и Капгер остались при следствии не разысканными.

Долгоруков , не отвергая факта взятия им безденежно оружия у Дриссена, показал, что он сделал это по предложению неизвестного ему комиссионера с целью полученное в кредит оружие выгодно продать. В своем поступке по отношению к Дриссену он, Долгоруков, не видит ничего противозаконного; по его мнению, поступок этот есть простой заем, к которому прибегала и прибегает вся молодежь, как имущая, так и неимущая, в том числе и он, Долгоруков.

В 1871 году в квартире жены дворянина Андреева жил некто Топорков, степной помещик. Андреев был в то время в отлучке, и когда он неожиданно приехал, то Андреева просила Топоркова поместить ее мужа в его комнату и получила на то его согласие. Жизнь Топоркова в то время была очень бедна и, хотя он и писал тогда статью в журнал «Развлечение», но не надеялся, что ее поместят, так как раньше им написанные две статьи были запрещены цензурным комитетом. В декабре Андреева отказала ему от квартиры. На дворе стояли большие морозы, а между тем он не имел платья. При таких-то обстоятельствах Андреев предлагал ему лучшие условия жизни, но только с тем, что он даст свое согласие на совершение деяния, в котором сам Андреев не находил ничего преступного. Топорков долго колебался, но, вспомнив, что семья его страдает по его же вине, так как после смерти отца он приехал в Москву, чтобы заплатить деньги за арендуемое имение, но вместо того закутил, деньги промотал, а имущество его было продано, и что мать-старуха, сестра и брат остались ни при чем, Топорков согласился.

В январе 1871 года в «Полицейских ведомостях» было напечатано объявление, что в квартире Андреевой нужен управляющий с залогом от 500 до 1000 рублей. По публикации в указанное место явился Вильям Ашворт. Андреев нанял Ашворта в управляющие к сыну коллежского регистратора Василию Топоркову. Андреев выдавал себя за лицо, под контролем которого мать Топоркова, очень богатая помещица, прислала своего сына в Москву покупать имение. Такое имение будто бы уже куплено у действительного статского советника Степанова в Велижском уезде Витебской губернии, и Ашворту предлагали взять это имение в свое заведование. Для убеждения Ашворта в состоятельности Топоркова Андреев и сам Топорков показывали ему запродажную запись на это имение. Топорков при этом лежал на диване, а Андреев стоял перед ним в почтительной позе и докладывал что-то о желаниях его маменьки.