Миясат Шурпаева - Предания старины глубокой

Я спросила эту скромную поэтессу обладает ли кто-нибудь из ее детей способностью сочинять стихи, петь песни? Она ответила:

– Мои дети видели трудности, прошли в этой жизни тернистый путь, поэтому они человечны, совестливы, работящи.

Махмуд закончил институт и работает бухгалтером-экономистом в родном селе Караша.

Его жена Сакинат заведует Домом культуры. На мое счастье, мне и снохи попались такие же, как мы сами, веселые, любящие песни, танцы. Остальные мои дети живут по городам. Сын Эфенди, которому я дала имя отца своего, закончил в Москве институт имени Патриса Лумумбы и сейчас преподает в Дагестанском Государственном университете.

В его семье все играют на каком-либо инструменте, хорошо поют. Теперь Сакинат хочет организовать семейный ансамбль, и я согласна с мнением снохи. Пусть мои дети живут радостно, пока живется. Я очень рада, что им выпала доля и счастье, которое не видел их отец, он отдал за это свое здоровье и жизнь. Рада, что исполнилась его мечта. Только бы наши дети не забывали труд и мечту отцов, берегли бы мир, свободу и счастливую жизнь на Земле!

4 сентября 1999 года начальнику Новолакского РОВД майору милиции Муслиму Даххаеву позвонили из МВД Дагестана и сообщили о том, что боевики Хаттаба и Басаева, отброшенные в августе месяце из Ботлихского района, скапливаются в чеченских селах, граничащих с Новолакским районом. Вот уже шесть месяцев как вся милиция Новолакского района была переведена на казарменное положение. Милиционеры уже устали от такой неопределенности. Обстановка накалялась. Муслим обзвонил всех, предупредил о возможном вторжении боевиков и к вечеру решил лично объехать блокпосты в пограничных селах.

Он не совсем был уверен в том, что боевики осмелятся вторгнуться в Дагестан, ибо пять лет тому назад, когда в Чечне шла война, множество беженцев-чеченцев приютили соседи-дагестанцы, им оказали всевозможную помощь и поддержку, разве такое можно забыть?

Не доезжая до селения Дучи, Даххаеву встретилась колонна военной техники федеральных войск, растянувшаяся на целый километр. На его вопрос, куда они направляются, те ответили: “Для дислокации в окрестности селения Дучи”.

– Вы идете в сторону Чечни, в Ножайюрт, и через три километра окажетесь в логове боевиков! – сказал Муслим.

– Мы знаем, куда мы идем, нам показали эту дорогу. Наш командир с тремя военнослужащими и боеприпасами впереди на этой дороге, и мы идем за ним! – не унимались солдаты.

– Верните их, – прикрикнул Муслим, – и на спуске дороги в сторону селения Ахар повернул колонну на дорогу в Дучи, а сам поехал дальше. Позже он узнал, что командир колонны и те трое так и не вернулись. Они попали в руки боевиков, остальная колонна успешно добралась, и разместилась в Дучи.

Объезжая все четыре блокпоста, осматривая весь арсенал боеприпасов, Муслим говорил милиционерам:

– Предупреждаю, в случае вторжения боевиков трезво оцените ситуацию, будьте в контакте, не высовывайтесь без надобности. Открывать огонь только по необходимости. Учтите, вы все мне нужны живыми, – и, оглядывая каждого заботливым, обогревающим взглядом, кивал головой.

Вернулся Муслим в свой рабочий кабинет к 11 часам ночи. Вот уже полгода как он буквально дневал и ночевал в кабинете. Он вспомнил, как на днях зашел домой к жене и детям. Жена Ада каждый день готовила свежий обед в надежде, что муж все-таки заедет, но он приходил очень редко. В тот раз, увидев мужа, она второпях сказала:

– Пока ты вымоешь руки, я подогрею, и побежала на кухню. Муслим зашел в детскую. Маленькие сын и дочь уже спали. Он погладил их по голове, поправил одеяло и вышел. Когда Ада вышла из кухни с подносом, он, сидя за столом, уже заснул. Ей было жаль его будить, и она села напротив. Но вдруг где-то прогремел взрыв. Муслим очнулся и велел жене собирать детей и ехать в Махачкалу. Теперь он понял, что его решение было своевременным. Телефонный звонок прервал его мысли. Звонила мать из селения Новокули, которая лежала в гипсе, со сломанной ногой:

– Сынок, мои глаза устали смотреть на двери. Почему же ты не навещаешь меня? Я ведь соскучилась. Зашел бы хоть на несколько минут, хотя бы поесть. Мне тревожно за тебя.

– Не волнуйся, мама, я жив и здоров. Я тоже хочу тебя видеть, но не могу оставить свой пост.

– Ты сегодня хоть обедал, ужинал?

– И обедал, и ужинал, – ответил Муслим, хотя он сегодня и не вспомнил о еде.

– Сынок, почему я звоню. Я тут прикорнула малость и увидела страшный сон и потому захотела услышать твой голос, предупредить тебя, чтобы ты был осторожен и берег себя.