Вячеслав Софронов - Отрешенные люди

- Куда же писать, коль не в Берг-коллегию? - обречено спросил Иван.

- Могу дать совет, - хитро прищурившись, ответил Федька, - только выпить чего-то хочется. Закажешь еще? За меня не сумлевайся, я хоть человек зело пьющий, но голову при том сроду не терял. Так возьмем еще графинчик? Ивану ничего не оставалось, как заказать еще, при этом он прикинул, что подьячий уже обошелся ему в копеечку, очень уж заманчивым было выслушать советы тертого человека.

- Говори теперь, - когда они наполовину опорожнили и новый графинчик, потребовал Зубарев.- Надобно еще гербовую бумагу сходить купить, пока лавку не закрыли.

- За то не переживай, у меня приказчик в лавке старый знакомец будет, продаст хоть за полночь.

- Куда же обратиться присоветуешь? - вновь спросил Иван, заметив, что у него самого начал заплетаться язык, зато Федька выглядел молодец молодцом, видно сказывалась давняя привычка к употреблению крепких напитков. Он даже перестал носом шмыгать, а торопливо подбирал принесенную половым закуску, будто был полновластным хозяином за столом.

- Скажу, скажу, мил человек, - он до сих пор не поинтересовался, как зовут его собеседника, - только ты не пужайся, когда мой совет услышишь. А по моему разумению, надобно тебе прямо к государыне нашей, императрице, прошение писать.

- Императрице? - раскрыл рот от удивления Иван.- Думай, чего говоришь, образина, - разозлился он, сообразив, что зря потратил время и деньги на этого пьянчужку. Может, никакой он и не подьячий, а лишь прикидывается им, сидит, выдумывает на ходу всяческую ерунду.

- Мое дело предложить, а твое, мил человек, решать. Но знавал я про такие случаи, когда иной отчаявшийся человек, чтоб по канцеляриям, по приказам не ходить, дожидался возле дворца, когда государыня к народу выйдет, бросится к ней в ноги и вручит грамотку свою. Вот тогда уже точно дело сделается, - пьяно икнул он.

- А в острог меня за это не поволокут?- спросил о первом, что его тревожило, Иван.

- Могут и в острог, ежели у тебя грамотка та окажется крамольной или оскорбительной для государыни. Но я тебе ее так составлю, комар носа не подточит, все честь по чести будет.

- Возле какого дворца лучше ждать государыню? - шепотком спросил Зубарев подьячего, озираясь на всякий случай по сторонам.

- Нынче зима на дворе? Зима, - тряхнул головой Федька, - а потому государыня в это время в Зимнем дворце быть изволит. Опять же Рождество скоро, а на Рождество они завсегда в Царское село едут, то мне точно известно. У меня истопник знакомый, что при дворце служит, рассказывал мне не раз про это. Вот и дождись ее напротив, а потом выжди момент, прошмыгни меж караульных и кинься в ножки к государыне нашей.

- Может, и прав ты, - неожиданно согласился Иван,- коль прошение мое к государыне попадет, то мурыжить его долго не станут, а отпишут, как есть, сразу.

- Вот и я о том же толкую тебе битый час, - широко зевнул Федька, - дуй в лавку за гербовой бумагой, а я тебя тут подожду. Может, еще закажем по такому случаю?

- Нет, хватит с тебя, а то не напишешь ни фига, - слегка пошатываясь, встал из-за стола Иван. - Я счас, жди...- и направился на поиски лавки.

Когда он через четверть часа вернулся обратно в трактир, Федька мирно спал, опустив голову с большой плешью на затылке прямо на стол. Иван с трудом растолкал его, тот открыл глаза и трезвым голосом спросил:

- Принес? Давай сюда, да имя свое скажи и прозвание, а то не от своего же имени мне прошение писать. А еще лучше, проводи меня до дому, там все и обскажешь.

Иван решил, что это будет самое лучшее, когда он узнает дом, где живет Федор, и пошел вслед за ним, рассчитавшись с половым, который тут же подскочил к столу, как только они собрались уходить.

На другое утро, едва проснувшись, Иван вспомнил о вчерашнем разговоре, и у него мурашки поползли по телу, когда представил, за какое дело он решил взяться. Однажды, уже побывав в остроге, он понял, как легко туда попасть и как трудно выбраться затем на свободу. Но что-то подсказывало ему, что подьячий прав, и самое лучшее в его положении, действительно, обратиться к самой государыне. Он быстро оделся и, стараясь не встречаться взглядом с неодобрительно поглядывающим на него слугой поручика Кураева, отправился к дому, куда он вчера проводил Федора.

Едва он постучал в обитую мешковиной дверь, как голос изнутри крикнул, что открыто. За столом у подслеповатого оконца сидел в исподнем Федор со всклокоченной головой и, низко склонившись над белым листом бумаги, что-то писал.