Виктор Кузнецов - Ночь длинных ножей

Гитлер ценил честолюбивых соратников, для которых общественные интересы совпадали с личными. Именно к этой категории сотрудников принадлежал Эрнст Кальтенбруннер, последний руководитель главного управления имперской безопасности (РСХА). Фанатичный последователь национал-социалистической идеологии и целеустремленный прагматик, умевший разбираться в хаосе Третьего рейха, он в короткий срок выдвинулся на один из самых важных постов в государстве.

Непоколебимая вера Кальтенбруннера в такие принципы национал-социализма, как «расовое единство», завоевание «жизненного пространства» и «государство, руководимое фюрером», вероятно, являлась следствием почти патологического страха, который испытывали многие представители среднего сословия «немецкой Австрии» в продолжение последних десятилетий существования монархии Габсбургов. Настойчивые требования других национальностей, входивших в Австро-Венгерскую империю, предоставить им равные права в управлении страной, получении должностей и образования, а также соперничество языков привели к тому, что немало австрийских немцев стремились к присоединению к Германской империи, мечтая о «Великогерманском рейхе», который должен был объединить всех граждан «немецкой расы». Опираясь на социал-дарвинистские теории неравенства и, как результат, вечной битвы между «расами», уже тогда проникнутые чувством своей «немецкости», ультра-националисты монархии Габсбургов были готовы покончить с «коновцами» (включая в это понятие полностью ассимилировавшихся евреев) и другими ненемецкими национальностями, «неполноценными» как с биологической, так и с культурной точки зрения. Те, кто выступал против таких устремлений, причислялись к смертельным врагам. В их число входили как католические круги, так и чересчур терпимые либералы и ортодоксальные марксисты; как венгерские сепаратисты, славянофилы и панслависты, так и начавшие тут и там возникать сионисты.

До начала Первой мировой войны «великогерманский» шовинизм нигде не имел столько сторонников, как среди членов немецких студенческих корпораций в университетах. Всякое компромиссное решение считалось предательством «идеи». Жесткие нормы и установившиеся среди корпорантов обычаи (к примеру, дуэли и диспуты) усиливали специфический духовный настрой членов корпораций: жесткие требования, предъявляемые к себе самим и надменное, презрительное отношение к «неполноценным» людям считались добродетелями. С 1893 до 1898 гг. отец Эрнста был также активным членом немецкой шовинистической корпорации «Арминия» при университете Граца. Уже в то время это объединение не допускало в свои ряды евреев, принимало участие в антиславянских демонстрациях и поддерживало политику Георга фон Шенерера, предшественника Адольфа Гитлера.

Эрнст Кальтенбруннер родился 4 октября 1903 г. в семье получившего ученую степень адвоката в Риде (округ Инна). Детство и юность он провел в Раабе (Верхняя Австрия) и Линце, который в его семье называли «немецким городом». Отец его, полностью вписавшийся в местное общество, и по тогдашним меркам вполне состоятельный господин, был в то же время ярым поборником «аншлюса». Как в Раабе, так и в Линце он ограничивал свои контакты с местными евреями рамками профессиональной необходимости. Будучи убежденным антиклерикалом, он был взбешен, когда сын стал прислуживать на литургиях в школе. Однако тревога отца за сына, которого он считал подпавшим под сильное влияние церковников, оказалась беспочвенной. Уже учась в реальной гимназии Линца (1913-1921), Эрнст стал активным членом откровенно антиклерикальной организации учащихся «Гогенштауфен», а не просто «попутчиком».

С 1921 по 1926 гг. Кальтенбруннер-младший учился на юридическом факультете университета Граца, где он установил такие же связи, как и его отец. В качестве активного члена студенческой корпорации «Арминия» он вместе с другими студентами организовал демонстрации и бойкот, направленный не только против студентов и профессоров-евреев, но и против католической легитимистской корпорации «Каролина», а также различных иностранных студенческих групп. Шовинистическое наследие предвоенного времени и связанные с ним «образы врагов» впоследствии почти не изменились, хотя обстоятельства, в которых теперь приходилось действовать «Арминии», стали иными. Проигранная война и революция в глазах многих из членов корпорации казались осуществлением мечты, к воплощению которой они стремились в течение полувека: коалиция клерикалов и марксистов, которая, казалось, господствовала в изувеченной стране, от которой осталась одна Австрия, делала неизбежным присоединение к Германии, чему препятствовали державы-победительницы. Кальтенбруннер и его друзья полагали, что кукловодами появившихся после развала Австро-Венгерской империи стран, а также правительств в Риме, Париже, Лондоне, Москве и Вашингтоне являются евреи, а не только западные державы, которые препятствуют объединению немцев с помощью мирных договоров, а также немыслимых репараций, тем самым подрывая национальную экономику и способствуя центробежным силам и «социальной напряженности» для того, чтобы еще больше ослабить Австрию и сделать совершенно невозможным укрепление немецкой Австрии. Особенное недоверие вызывали на этом фоне все меры венских чиновников, направленные на благо евреев огрызка, в который превратилась Австрия. Такие меры рассматривались перекрасившимися антисемитами, которые были таковыми в течение многих поколений, показателем предоставления-по их мнению, незаслуженно — национальному меньшинству все больших привилегий, которые воспринимались антисемитскими кругами как прямое «поощрение культурного угнетения» и «сексуального порабощения коренного населения». Многие десятилетия спустя Кальтенбруннер весьма гордился тем, что, будучи юным студентом, боролся с «чуждыми немецкой нации нравами и культурой» и «теми, кто их пропагандировал», и, несмотря на то, что был заклеймен как антисемит, продолжал настойчиво бороться с ними.