(Исецкий) Соломон - Ленин и его семья (Ульяновы)

Следственный материал был собран и приведен в порядок... Но мне вскоре из-за болезни пришлось уехать в Стокгольм, ибо врачи категорически потребовали, чтобы я прекратил всякую работу и уехал куда-нибудь отдыхать...

Совет солдат и рабочих, узнав о моем предполагаемом отъезде, просил меня поехать в качестве дипломатического курьера и взять для передачи в Стокгольме кое-какие пакеты. Я согласился.

Между тем еще до моего отъезда я был намечен по списку большевиков кандидатом в гласные Василеостровской городской думы. Дело в том, что было решено разбить весь Петербург на отдельные коммуны с самостоятельными муниципиями. Я согласился и уехал и вскоре в мое отсутствие был избран.

В Стокгольме спустя некоторое время был назначен социалистический съезд (не помню точно его назначения, кажется, о мире), на который от Петербургского Совета солдат и рабочих был делегирован покойный О. П. Гольденберг (классический большевик) и другие. Он привез мне известие об избрании меня в Думу и вместе с тем предупреждение от моих друзей не возвращаться в Россию, так как в связи с возникшим преследованием (скрывавшегося от ареста) Ленина, Троцкого, Козловского и других Керенский подписал постановление арестовать и меня при въезде в Россию. Конечно, это было вздорное постановление, так как я абсолютно не принимал участия в ленинском движении. Но, по настоянию моих друзей, а также и Гольденберга, я остался в Стокгольме и, таким образом, снова, волею Временного правительства, стал эмигрантом. Меня стала травить русская печать определенного направления с "Новым временем" во главе, которое валило на мою голову самые нелепые обвинения.

ГЛАВА 12

Большевистский переворот. - Я в Петербурге. - Встреча с Лениным. - Он совершенный диктатор. Он приглашает Красина и меня в правительство. - Мы отказываемся. - "Бей, ломай все, - что разобьется, то хлам!" - Я напоминаю об его словах о "максимализме". - Ответ Ленина: "...тот Ленин умер, больше не существует!" и "новый Ленин". - Он угрожает мне за мои взгляды Урицким (ЧК). - Нэп и последний привет Ленина мне.

Большевистский переворот застал меня в Стокгольме. Вскоре я поехал в Петербург, чтобы выяснить себе истинное положение вещей. Я довольно подробно описываю то, что я там увидел, в моих воспоминаниях "Среди красных вождей". Там, между прочим, я привожу мой разговор с Лениным на злобу дня. Но в цитированных моих воспоминаниях, где мои объяснения с Лениным были только одним из эпизодов, я по необходимости говорил о нем весьма сжато, упуская много характерных подробностей.

В данном же труде, посвященном специально Ленину, я добавлю кое-что, вносящее известные черты в его характеристику.

- Ага, вот и вы, - сказал он, - давно бы пора... Будем вместе работать? Вы, надеюсь, притянете и Никитича (Старинная партийная кличка псевдоним Красина. - Авт.), который глупо стоит в стороне и не хочет примкнуть к нам... Ну, а вы? С нами, не правда ли?

- Я ничего не могу пока сказать, Владимир Ильич, мне надо оглядеться, я для того и приехал...

- А вы виделись уже с Никитичем? Да! (Я подтвердил кивком головы.) Ну, воображаю, сколько кислых слов он вам наговорил о нас... Но и вы и он должны примкнуть к нам...

Вот здесь-то у нас и произошел разговор, приведенный мною в моих воспоминаниях ("Среди красных вождей"), который я частично воспроизвел и в настоящем труде, и который я теперь дополню.

Говорил со мной в этот раз Ленин резко, тоном настоящего и всесильного диктатора.

- Допустим, - говорил он, - что не все укладывается в ваше и Никитича понимание... Что делать: для молодого вина старые мехи малопригодны, слабоваты они, закон истории... Но нам нужны люди, как Никитич и вы, ибо вы оба люди-практики и делового опыта. Мы же все, вот посмотрите на Менжинского, Шлихтера и прочих старых большевиков... слов нет, все это люди прекраснодушные, но совершенно не понимающие, что к чему и как нужно воплощать в жизнь великие идеи... Ведь вот ходил же Менжинский в качестве наркомфина с целым оркестром музыки не просто взять и получить, нет, а реквизировать десять миллионов... Смехота... А посмотрите на Троцкого в его бархатной куртке... Какой-то художник, из которого вышел только фотограф, ха-ха-ха! Даже Марк (Елизаров) ничего не понимает, хотя он и практик, но в голове у него целый талмуд, в котором он не умеет разобраться...

Среди этого разговора, держась все время настороже, чтобы не сказать чего-нибудь, что могло бы меня связать каким-нибудь необдуманным обещанием, я обратил его внимание на то, что, насколько я успел заметить и понять, вся деятельность большевиков у власти пока что сводится к чисто негативной.