(Исецкий) Соломон - Ленин и его семья (Ульяновы)

- Да, так, - робко проскрипел Саня.

- Правильно, - ехидным тоном сказал Ленин, - принимаю и даже ставлю вопрос шире. Принимаю, что вообще и демократия, и ее режим тоже отжили свое. Принимаю и приветствую глубокие заключения товарища Сани... Да здравствует максимализм, а следовательно, по-максималистски же и немедленная диктатура пролетариата! Так, верно я говорю? Черт с ними и с крестьянами - ведь и они тоже мелкие буржуа, а значит, говорю о России, пусть и они исчезнут также с лица земли, как рудимент... Хорош. Ну а предлагаемый образ правления, раз вы изволите уничтожить парламент? Ну, мудрый Эдип, разреши!!..

Я не принимал участия в этом неинтересном мне споре, оставляя Саню на произвол судьбы. Я хорошо знал всю нелепость взглядов Сани, если это можно назвать взглядами, но я с любопытством следил за манерой поведения Ленина. Мне казалось, что совершенно невежественный мальчик Саня просто не стоил тех громов, которыми разразил его Ленин.

- Да, вместо парламента нужны облеченные всей полнотой власти советы, - с трудом выжал из себя Саня трафаретный ответ.

- Ну, вот мы. слава Богу, и договорились! - воскликнул Ленин, как-то провокационно ободряя Саню. - Исполать тебе, детинушка, что умел ответ держать. Но вот еще один вопрос, который нам следует разрешить... Раз вы так блестяще разрешили вопрос указанием на советы, может быть, вы скажете мне, а как же быть... - говорю под углом не всего человечества, а с точки зрения наших российских интересов, нам уж не до всего человечества, где уж тут, дай Бог самих себя устроить... Так вот, как быть с идеей Учредительного собрания, этой старой мечтой российского освободительного движения? Что ж, и ее надо похерить?

- Да, похерить, - вымолвил Саня таким тоном, точно он чувствовал, что тонет и что все равно уж пропадать...

Ленин как-то мелко торжествовал. Его маленькие глазки светились лукавством кошки, готовой сейчас броситься на мышонка, перед которым путь к норе был отрезан. И он накинулся на него, пересыпая свои слова совершенно ненужными оскорбительными личными выпадами... Он крикливо и демагогически (хотя мы были втроем) построенными оборотами начал читать ему целую передовую статью о пользе парламента, о том, что демократии предстоит еще широкое будущее, что класс буржуазии далеко не сказал еще своего последнего слова и не скоро его скажет, что диктатура рабочего класса пока еще химера, что Учредительное собрание есть реальная, глубоко затаенная мечта всего русского народа, без различия классовых и иных перегородок, и что оно является необходимым этапом к установлению того правления, которое будет угодно суверенному, свободному народу.

- Ну, а вы, мой мудрый Эдип, уже решили вопрос об этом правлении! Какого черта созывать Учредительное собрание, когда товарищ Саня сам уже решил все!.. Советы, говорите вы? Великолепно, да здравствуют советы и все вообще идеи господ Троцких, Хрусталевых и иже с ними!.. Слава и вам, товарищ Саня, хотя... ах, "муж многоопытный, губит тебя твоя мудрость"...

Попозже в тот же день, когда Саня уже ушел, я обратился к Ленину с дружеским упреком в самой мягкой форме:

- И охота вам была, Ильич, так зло спорить с Саней, - ведь это еще мальчик, попавший в вихрь революции...

- А черт с ним, - как-то подчеркнуто злобно ответил Ленин, - дураков учить надо, ведь дураков, говорит пословица, и в церкви бьют, пусть он сам на себя пеняет, что я его отшлепал...

- Да Саня вовсе не дурак, - ответил я, - это просто мальчик, очень невежественный, который чисто темпераментно пристал к революции и которому и в силу его юности психологически нужно было пристать к самому левому течению...

- Плевать я хотел на него, - грубо и вульгарно отмахнулся Ленин.

ГЛАВА 7

Ленин заботится о нуждающемся товарище. - Его поза.

Я не любил Ленина и никогда не состоял в рядах его поклонников. Но долг беспристрастного "летописца" обязывает меня не скрывать того светлого, что мне (правда, "на экране моей памяти" этого светлого сохранилось очень немного) пришлось в нем подметить.

Перед своим докладом Ленин, собираясь вместе со мной идти в "Мэзон дю Пепль" (Дом Народов. - Ред.), в одной из аудиторий которого должно было состояться собрание, вынув свою записную книжку, порывшись в ней, попросил меня познакомить его с одним из эмигрантов, известным под именем "товарищ Митя". Он был наборщиком и жил в Брюсселе с молодой женой и очень нуждался. Как секретарь группы, я располагал спорадически небольшими средствами, из которых, с разрешения бюро группы, оказывал ему посильную помощь.