Н. Копылов - Полководцы Ивана Грозного и Смутного времени

Внезапно над полем боя раздались сигналы, созывавшие бегущих. Это Басманов вместе с воеводой сторожевого полка Степаном Сидоровым, закрепившись в дубраве, где находились русские обозы, «велел тут бити по набату и в сурну играти, и к нему съехалися многие дети боярские и боярские люди и стрелцы, тысячь с пять, с шесть, и тут осеклися». Сюда и обрушил теперь Девлет-Гирей все свои силы, чтобы закрепить победу — «к ним приступал со всеми людми и з пушками и з пищалми». И вновь сражение кипело до захода солнца. Отважный воевода С. Г. Сидоров был ранен копьем, но не покинул поля битвы до тех пор, пока не получил вторую рану, оказавшуюся в конечном итоге смертельной: «а Стефана тут в засеке ранили из затинной пищали по колену, а на бою его копием ранили, и лежал пять недель и не стало его в черньцех и в скиме на Москве». Три раза штурмовали татары русскую засеку — и три раза откатывались, неся большие потери. «И Божиим милосердием, дал Бог, Алексей Даниловичь тутъ отъ царя отсиделся, из луков и из пищалей многых Татар побили».

Ночью Давлет-Гирей снялся с лагеря и устремился в Крым. Двигался он чрезвычайно быстро — за первые сутки татарское войско прошло 90 км. В истории, наверное, нет другого случая, чтобы войско, формально одержавшее победу, отступало сразу же после нее с такой скоростью! Через год после битвы, осенью 1556 г., из крымского плена были выкуплены дети боярские Иван Трофимов и Богдан Шелонин. Сохранилась запись их рассказа: «Иван и Богдан и Татарин Байбера царю и великому князю сказывали, что у царя у Крымского на бою царя и великого князя воеводы боярин Иванъ Васильевичь Шереметевъ с товарыщи побил многых лутчих людей, князей и мурз и ближних людей; и безчестие царю и убыткы, сказывает, въ том, что кош у него взяли, те лошади на украйну и увели, а на бою с ним Русские немногие люди билися и побили у него многых людей: хотя их де царь роз-громил, а которые де в дуброве сели, и тех взять не мог и назад наспех шел, блюдяся царя и великого князя приходу на собя». Очередное нашествие татар было сорвано, и немалая заслуга в том принадлежит не только «Ужасу крымцев» — Шереметеву, но и Алексею Басманову. После возвращения из похода государь жаловал «воевод и детей боярских, которые билися с крымцы», при этом Алексей Басманов был пожалован в бояре.

Икона, написанная в память о Казанском походе

Победы над Казанью и Астраханью, как и предотвращение набега крымцев, обезопасили восточные и южные рубежи государства, и теперь основным направлением внешней политики стало западное — Россия вступила в долгую и изнурительную борьбу за Ливонию. Ливонский орден был уже отнюдь не той грозной силой, как в далеком прошлом, представлял собой государство, раздираемое внутренними противоречиями. Политические структуры, которые входили в состав Ливонской конфедерации — орден, епископство, города, — постоянно враждовали друг с другом. Масла в огонь подлила Реформация, внесшая раскол по религиозному признаку, — бюргеры и значительная часть дворянства с энтузиазмом восприняли лютеранство. Авторитет Ордена катастрофически упал. К этому прибавлялось жесткое этническое противостояние между немцами и порабощенным местным населением.

Приезд воеводы. Художник С. Иванов

Россию подталкивали к войне важные геополитические интересы: ливонские купцы препятствовали развитию торговых сношений с Европой через Балтику. Иван IV стремился к Балтике не из страсти к территориальному расширению, а убежденный в необходимости иметь прямые, непосредственные сношения с Европой. В поводах для войны недостатка не было: ливонцев обвинили в разрушении православных церквей, препятствиях, которые они чинят русской торговле и проезду иностранцев на Русь, помощи, которую они оказывают Польше и Литве, неуплате дани… В январе 1558 г. московское войско вторглось в пределы Ливонии и прошло по ее северной и северо-восточной части, за две недели предав огню 4 тыс. дворов, сел и поместий. Этот поход был своего рода «акцией устрашения»; как писал Курбский, русское войско шло «не градов и мест добывати, но землю их воевати». Целью похода было добиться добровольной уступки России крепости Нарва. Казалось, цель эта вполне достижима — ливонские власти запросили перемирие, начали сбор дани, отправленные в Москву представители в конце концов изъявили согласие на передачу Нарвы.