Яков Гордин - Мятеж реформаторов - Когда решалась судьба России

В начале декабря Каховский привел Сутгофа к Рылееву. С этого времени Сутгоф был представителем лейб-гренадер на совещаниях общества.

В это же время Николай Бестужев привел к Рылееву лейтенанта Гвардейского экипажа Антона Арбузова, которого он принял в тайное общество.

Гвардейский морской экипаж занимал издавна в планах вождей тайного общества одно из ключевых мест. Рылеев знал, что среди офицеров-моряков многие восприимчивы к самым радикальным идеям. Знал он это от лейтенанта Дмитрия Завалишина, с которым познакомился у адмирала Мордвинова в январе 1825 года. Завалишин, человек умный, очень образованный, необычайно честолюбивый и самоуверенный, представлял собою странную смесь мистификатора-авантюриста с искренним деятелем-радикалом. Он, бесспорно, хотел реформ, а в случае сопротивления правительства — и переворота, но средства готов был использовать любые. Он придумал всемирное тайное общество, в реальности которого сумел убедить молодых моряков, ибо отличался уверенным красноречием.

Мичман Александр Беляев показал на следствии: "Общество, о котором говорил мне Завалишин, кажется, имело начало не здесь, а за границей, сколько мог догадываться из его слов… Носило оно название "Орден восстановления"".

Блестящий, загадочный Завалишин сильно действовал на воображение мичманов Гвардейского экипажа — братьев Беляевых, Дивова. Они и Арбузов были в течение 1825 года постоянными собеседниками Завалишина. Причем политическая температура этих бесед все повышалась. "Первоначально наши разговоры с Арбузовым и Завалишиным никакой цели не имели, — показывал Александр Беляев, — в которых просто рассуждали о правительствах и о возможности сделать переворот в России, считая в своем заблуждении сие благом для целого света".

Младший брат Александра Беляева Петр, тоже мичман Гвардейского экипажа, отвечавший на вопросы следователей с полной откровенностью, рассказывал об этих "просто либеральных" беседах в течение 1825 года:

"Правда, что я имел свободный образ мыслей, но ни с кем, однако, не разделял, кроме как из коротко знакомых своих офицеров, а именно: Арбузова, Дивова, моего брата и Бодиско 2-го… в рассуждении же тайного общества я повторяю то же, что ни я, ни брат мой к оному не принадлежали; но когда же мы познакомились с Завалишиным, то из его слов могли догадываться об оном… когда случалось с ним видеться, то он всегда старался говорить о выгодах конституционного представительного правления, приводя в пример Англию и Северные Американские Штаты, всем, и признаюсь, что я был согласен, находя оное по своему образу мыслей правлением, в коем менее может быть злоупотреблений, но когда же он говорил: "Что если бы в России такое же было", — то я всегда против этого говорил; что это было бы хорошо, но что Россия еще мало образованна, но он возражал: "Поверьте, что образование тут не нужно, но нужны лишь люди, которые бы решились пожертвовать собою для блага отечества! И они есть", — вот слова, которыми у нас всегда заканчивался разговор, и я должен сказать, что, любя мое отечество, я желал этого".

Беляевы и Дивов познакомились с Завалишиным в марте 1825 года и познакомили с ним Арбузова. Однако они оказались только ядром, вокруг которого образовался офицерский кружок радикалов. Атмосфера в Гвардейском экипаже к осени 1825 года была раскаленная. Разговоры становились все конкретнее и резче.

Мичман Дивов рассказывал: "Когда лейтенант Завалишин говорил нам, что если будет переворот, то начинать с головы, то один раз прибавил к сему: "Прекрасно выдумал мой знакомый г. Оржинский: сделать виселицу, первым повесить государя, а там к ногам его и братьев"".

Александр Беляев рассказывал своим товарищам "об умершем молодом человеке Пальмане, имевшем свободный образ мыслей… Пальман говаривал, что стоит только подвести к дворцу несколько пушек и сделать залп ядрами, то вот и конец всем несчастьям".

Когда Дивов сидел на дворцовой гауптвахте, то навестивший его Беляев сказал: "Завалишина мнение на опыте оказалось справедливым, что для успеху в перевороте должно начинать отсюда".

Завалишин сыграл большую роль в революционном сознании офицеров Гвардейского экипажа. Но — в значительной степени — его речи были отражением того, что слышал он у Рылеева. И когда они "в мечтаниях… о перевороте считали поселенные войска лучшею народною гвардиею и удобным там учредить временное правление, ибо думали, что те войска должны быть недовольны", то это было прямым следствием тактических идей, обсуждавшихся у Рылеева. И когда Завалишин сообщил им, что есть предположение "сделать переворот в Петергофский праздник", то это было отзвуком заявлений Якубовича о его намерении убить царя на Петергофском празднике.