Яков Гордин - Мятеж реформаторов - Когда решалась судьба России

Интересно, что в отличие от предшествующих дней, когда Батеньков принимал активное участие в деятельности общества, в последние три дня его как-то отстраняют. Из его рассказа ясно, что с ним — человеком, которого выдвигают во Временное правление! — обсуждать конкретные шаги Рылеев воздерживался.

После того как Батеньков "сказал целую речь" против идеи захвата дворца и ареста императорской фамилии, он уже не встречался с Трубецким. "Прошло опять около трех суток, кои провел днем в одном рассеянии, а по утрам и вечерам в занятии делами, в чтении и мечтаниях, каким образом присвоить власть во Временном правлении и утвердить в России родовое вельможество…" Поскольку Батеньков говорит о трех сутках, его отстранение от активной деятельности произошло 11 декабря, то есть на следующий день после того, как он выступил против радикального плана, а Рылеев с Бестужевым обнаружили его сепаратные переговоры с Якубовичем. Эта дата подтверждается и другими расчетами.

Он по-прежнему был нужен — как правитель дел Временного правления, но подготовка к выступлению и само восстание совершаться должны были без него. Как мы помним, когда 12-го числа Батеньков находился у Николая Бестужева, с ним велись разговоры о Лафайете и Карно, но никак не о деле.

Виделись ли Батеньков и Якубович 13 декабря — неизвестно.

Государственный совет, на котором должны были быть оглашены документы, подтверждающие отречение Константина, и манифест о восшествии на престол Николая, по настоянию нового императора назначили на восемь часов вечера.

До этого Николай вызвал к себе командующего Гвардейским корпусом Воинова, уведомил его о предстоящей назавтра присяге, повелел собрать утром всех полковых командиров и генералов гвардии.

Воинов отдал соответствующее распоряжение начальнику штаба корпуса генералу Нейдгардту 2-му. Нейдгардт немедленно разослал следующую бумагу:

"Циркулярно по секрету

Начальник штаба Гвардейского корпуса генерал-майор Нейдгардт 2-й имеет честь уведомить, что г. командующий Гвардейским корпусом приказать изволил завтрашнею дня, то есть 14 числа сего декабря, в 7 часов утра всем г. г. генералам, полковым командирам, равно командирам л. г. Саперного баталиона, Гвардейского экипажа и Артиллерийских бригад, явиться в Зимний дворец к его императорскому высочеству государю великому князю Николаю Павловичу. Одетым быть в полной парадной форме, а г. г. генералам в лентах" [46] ОР РНБ. Фонд 380. № 58. Л. 9 об. .

Члены Государственного совета между тем ждали появления Николая, а Николай ждал приезда Михаила Павловича, чтобы представить его государственным мужам как непосредственного свидетеля позиции Константина. Михаил, поздно получивший вызов в столицу, опаздывал.

Наконец в половине одиннадцатого Николай решил действовать, не дожидаясь брата. Он отправился в залу, где заседал совет.

"Подойдя к столу, я сел на первое место, сказав:

— Я выполняю волю брата Константина Павловича.

И вслед за тем начал читать манифест о моем восшествии на престол".

В то время, когда члены Государственного совета ждали великого князя Николая, на квартиру Рылеева приехали из дома Сперанского члены общества капитан Корнилович и обер-прокурор Сената Краснокутский, побывавшие уже у Трубецкого, но не заставшие его. Они привезли точные сведения о завтрашней присяге.

Краснокутский сообщил, что Сенат собирается для присяги в семь часов утра.

В нашей исторической литературе существует мнение, что Николай, извещенный Ростовцевым о плане восстания, специально назначил присягу Сената на столь ранний час, чтобы лишить возможности мятежные полки захватить сенаторов на заседании.

Это неверно. Декабристы и не рассчитывали успеть с солдатами на площадь к сенатской присяге. Они знали, что полки присягают после правительственных учреждений. Им было известно, что присяга в полках начнется не ранее восьми утра, а до начала присяги они и не надеялись поднять солдат. Еще днем 13 декабря на встрече у Оболенского Рылеев говорил Арбузову, что войска будут присягать в семь или восемь утра. А Булатову, как мы знаем, предлагал быть в казармах гренадер в семь часов. Вечером же, увидевшись с Булатовым, назначил сбор на восемь утра 14 декабря, ибо очевидно было, что между началом присяги Сената и присягой войск должно пройти время.

Кроме того, семь утра вовсе не было для Петербурга той поры ранним временем.