Дмитрий Абрамов - Миссия России. Первая мировая война

Гаджибеклинский еще некоторое время читал свои стихи. Но потом разговор, как всегда это бывает в подпивших мужских компаниях, переключился на тему женщин. И тут Космин заметил, что поручик Новиков, увлекшись этой темой, сам собой, как бы невзначай разливает очередную порцию по стаканам. Раненый и уставший корнет уже дремал, сидя на скамье, покачиваясь и склоняясь головой на грудь.

«Вот и второй джинн», — подумал про себя унтер, вспоминая сквозь хмель восточную сказку «Волшебная лампа Алладина».

— Эй, красавица, а принеси-ка нам моченых яблочек! — крикнул совсем захмелевший Пазухин, подзывая украинку-молодку.

— В этих деревнях и селах готовят удивительные моченые яблоки, господа, — промолвил он, обратился он к офицерам.

— Такому панычу не тильки яблок, но и ниче другого не жалко, — со смешком промолвила девушка, подметавшая влажным полынным веником полы в хате.

Затем она быстро вышла, прихватив с собой глиняную миску и рушник, висевший у печи. Минут через пять молодка вновь появилась в дверях, неся миску, обернутую рушником и наполненную желтоватыми, морщинистыми мочеными яблоками. Когда она подошла к столу, Пазухин почти незаметно, но ловко огладил ее по талии и заду. Та поставила миску на стол, не выказав сопротивления. Компания пьяных офицеров заулыбалась. «Денис Давыдов» покрутил правый ус и завистливо глянул на корнета. Тот же, словно не замечая, с деловым видом порылся во внутреннем нагрудном кармане шинели, достал оттуда серебряный рубль. Затем охватил запястье ее правой руки и, влюблено-пьяно заглядывая в глаза, нежно вложил монету ей в ладонь.

— Да награди тя Господь, паныч, — смущенно промолвила та и быстро отошла от стола к печи. Все закусили яблоками. Те действительно были хороши.

После принятия четвертой половины стакана самогон сильно ударил в голову унтер-офицеру Космину. Он положил руки на стол, скрестил их и опустил на них голову. Ему приснился сон, что он — мальчишка — оказался за большим столом в подземном, полутемном царстве гномов и троллей. Горели и потрескивали факелы, пахло смолой, медом и еще чем-то печеным от очага. Все было как в детстве. Старуха с темными внимательными глазами, сидевшая за печкой, оказалась мудрой седоволосой бабой-ягой, что шептала то ли какие-то молитвы, то ли заклинания. Голоса, слышимые Кириллом сквозь пьяный сон, были причудливы, искажены и забавны.

— Но была эта принцесса влюблена в юного принца с соседней улицы, — рассказывал лысый тролль средних лет с большими черными усами и бородой, — но принц оказался наследником солидного капитала и вскоре уехал в Париж. Принцесса же изменила имя, фамилию и сбежала, — продолжал он.

— А что же наш молодой человек? — баритоном спросил гном средних лет.

— Не иначе он стал совсем плох. Дать бы ему холодного молока испить, вмиг воскреснет! — посетовал молодой гном со светлыми усами.

— Батенька, а зачем тогда зелье пить? — опять баритоном вставил тролль постарше.

— Нет, господа, от этого дела самое лучшее — холодный огуречный рассол или холодный квас из погреба, — встрял в разговор молоденький гномик, выскочивший из-под стола.

— Наберут щенков в армию, а молока не дают, — подытожил лысый, усатый тролль.

— Космин, проснитесь, ночь на дворе! — громко сказал кто-то.

— Да это же они обо мне говорят! — подумал Кирилл, просыпаясь, подняв голову и очумело открыв пьяные глаза.

— Эй, Гриценко, быстро ведро холодной воды из криницы, дай умыться господину унтеру. Да следом седлай двух коней и поедешь сопровождающим на 1-ю батарею, — прокричал Пазухин через открытую дверь на улицу.

Ведро холодной колодезной воды, вылитое на голову, прохладная июньская ночь, верховая езда с ветерком неплохо освежили и привели в чувство Космина. Он прибыл на батарею, разбившую бивак на южном склоне все того же холма, запыленный, бодрый, молодой, но хмельной, и предстал в офицерской палатке пред очи усталого Горста, когда тот уже собирался отходить ко сну.

— Господин капитан, ваше приказание выполнено, осмотр позиций и батареи противника, разбитых нашими орудиями, произведен, — ничтоже сумняшеся, но слегка заплетающимся языком доложил унтер, прикладывая руку к козырьку фуражки.

— Где вас так долго носило, Космин? Или вы опять были в разведке с вашими знакомыми-гусарами? — спросил язвительно командир батареи, явно чувствуя запах спиртного от подчиненного.

— Никак нет, господин капитан, в разведке не был, но знакомые гусары многое пояснили, рассказали и помогли восстановить картину прошедшего боя, — отвечал тот без тени смущения.