Михаил Гефтер - Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством

— Для России губительна роль исторического невежества лидеров, которое устрашающе руководит их поступками. Для нынешних лидеров России непроницаемо темна уже первая оттепель 1950-х, не говоря о страшном и труднообъяснимом даже для современников сталинском сюжете. Что говорить про чаадаевский вопрос и XIX век?

Ельцин заявил, будто возрождает 1000-летнюю Россию. Он что, верит, что Россия тысячу лет была той, какой он взялся ее «возрождать», и в таком составе? Он просто ни черта не знает. Русская история видится ему непрерывной, а ведь она — цепочка цезур. Внутри себя она несколько раз рвалась и начиналась заново.

Ни один квалифицированный историк не скажет, что маленькие славянские княжества простым «ходом исторического развития» могли за столетие вырасти в державу, простершуюся до Тихого океана. Эту возможность открыло Москве сокрушительное событие нашествия монголов. Последний центральноазиатский кочевой выброс — не простая пауза в сплошном процессе, а цивилизационная катастрофа домонгольской Руси. Обвал русскости, а там уже — возобновление русской истории заново из руин, в ипостаси российской .

Многажды начинаясь, русскость никак не могла собрать своих начал в нечто государственно завершенное. Если у политика-лидера нет сознания этой опасной прерывности русской истории, он сам опасен для России. Без сознания страны в ней нельзя правильно действовать, историческая интуиция должна подсказывать государственные шаги.

В России, где предки — в советниках, а кровавые призраки — в наставниках, лидерский масштаб крайне важен. Политике общества следует приобрести вид селекции лидеров, знающих масштаб своей роли. Когда существование страны веками облечено в формы трагедии, нужно, чтобы ее политик посмел войти в трагедию действующим лицом, чтобы он поднял себя до ее уровня.

И вот момент, когда истекают века, — ведь в этом фарсовом декоре Москвы история завершается. А человек, ведущий страну к концу столетия, не смеет стать их воспреемником, поскольку не предощущает финала!

— Кто создает из Московской Руси Россию? Люди, беглые из крепостного состояния на свободу в казаки.

— Русские конкистадоры?

— Они не конкистадоры, а беглецы, жаждущие воли! Бегут от власти, а та их догоняет, вбирает в себя — и они становятся субстратом власти. Оттого из их среды мог выйти человек, объявивший себя императором Петром III. Все его окружение знало, что он Емелька Пугачев, их это устраивало. Они уже вошли в контекст русской власти-самозванки. Конкистадор тоже бывал беглым бандитом, но это несколько другая фигура. Казаками формируется человеческая плоть властного пространства.

— Хорошо. А вот с русскими тут что происходит?

— Почти никто в мире не обозначает себя прилагательным, как мы, прилагательное «русский» стало именем существительным. Спазматическое превращение маленькой фрагментарной Московской Руси в гигантскую Россию просто не сумело выразить себя в этнониме.

Даже при численном преобладании русских пространство не стало русским ни в национальном, ни в этническом смысле. Все дело в его происхождении. Откуда и взялась парадигма, в которой работают разнородные течения мысли: что русскому можно войти в человечество, только сделавшись русским Миром у себя дома.

С этой точки зрения Достоевский говорил, что ему нужно русское человечество . В той же степени, как неправославному Чаадаеву. В такой же степени, как политикам мыслящего движения 1970–1980-х — Александру Михайлову и народовольцам вообще.

Отсюда под конец выйдет Ленин с его русской мировой революцией. Россия — единственная страна, где можно было осуществить Маркса, которого Запад, приняв как мыслителя, отверг как руководство к действию. Зачаток программы Мира миров выступил в форме русского негатива и в этой негативной форме достиг предела интенсивности.

— Обстоятельство, о котором следует помнить изначально, относится к срокам . Русская история началась сравнительно поздно, искать в ней что-либо раньше X века — занятие пустое. А говоря об истории России, то и позже — века с XV-го. И это не самоумаление, а коренной факт — русская скоротечность. Россия — это исторический взрыв.