Олег Шишкин - Битва за Гималаи. НКВД - магия и шпионаж

Германия находилась в состоянии войны со странами Согласия, и новые трассы для контрабанды средств и литературы нужно было искать в нейтральных странах. Самой удобной из них была Швеция.

Рериху предлагалась роль контейнера, ну разумеется, при солидном гонораре. Свирепая немецкая таможня скорее задержала бы простоватого парня с саквояжем из дорогой крокодиловой кожи, чем мечтательного художника и возвышенного мудреца. Кстати сказать, «таинственным господином», появившимся тогда на выставке в Стокгольме, был Вацлав Боровский. Он был единственным представителем Народного комиссариата иностранных дел в нейтральной стране. В Стокгольме его завалил депешами народный комиссар иностранных дел Чичерин, поручивший ему наладить связь и получение информации из охваченной революцией Германии [12] До 15 сентября 1920 года, когда был образован Отдел международной связи, разведка Коминтерна, НКИД являлись единственным источником финансирования зарубежных коммунистических групп. . В 1918 году Боровский метался между Стокгольмом, куда приходила почта из Москвы, и Копенгагеном, столицей пограничной с Германией Дании, и буквально хватал за руку всех, кто ему попадался, в тщетной попытке передать чемоданы с деньгами и драгоценностями немецким товарищам. Он и предложил Рериху доходное турне в охваченную революцией Германию. Художник отказался от этой роли. Таких людей, как его несостоявшийся импресарио с невнятной фамилией «Боровский», он считал тогда «наглыми монстрами, которые врут в глаза человечеству».

Шестого декабря, спустя почти месяц, в Стокгольме, как сообщает 2-е Бюро (французская контрразведка), Рерих получает русский паспорт временного правительства № 6245 [13] ЦАО. Ф. 7. Oп. 1. Д. 391. Л. 534. . Этот документ выдавался российским беженцам и позволял им иметь некоторые правовые гарантии. Рерих сразу же написал письмо Дягилеву и вскоре перебрался в Лондон, где приобрел репутацию закоренелого антисоветчика и сторонника интервенции.

Бокий отложил досье. О том, что случилось дальше, он знал по сообщениям «Горбуна».

«Горбун» объявился в Лондоне осенью 1919 года. Он поселился в центральной части города — недалеко от Британского музея и университета. Потом его часто видели на улице печатников — Флитт-стрит. Он выдавал себя за русского эмигранта, недоучившегося слушателя Коммерческого училища в Петербурге, интересующегося индийской философией и йогой. Его звали Владимир Анатольевич Шибаев. Он был действительно горбат. В детстве нерадивая нянька уронила его на пол, отчего он и стал горбуном и даже страдал от смещения сердца. Шибаев родился в Риге в 1898 году в семье русского и прибалтийской немки. Он одинаково чисто говорил по-русски и по-немецки и, кроме того, знал английский. Страсть к восточной мудрости привела его в Лондонский университет, где он вскоре нашел себе друзей среди индийских студентов. Часть из них принадлежала к подпольным террористическим организациям или сочувственно относилась к бенгальским боевикам из религиозной секты «Меч и лотос». Эти бенгальцы боролись с Британской колониальной империей с помощью бомб и религиозных радений. Тайные мистические общества Южной Индии использовали индивидуальный и массовый террор в своей религиозной практике. Они ссылались при этом на авторитет основателя «Миссии Рамакришны», мудреца Свами Вивекананды, проповедовавшего культ Шакти — индуистского божества духовной силы. Часто новые индийские знакомые цитировали слова Свами, Оправдывавшего насилие как способ освобождения: «О Индия, неужели ты думаешь такими средствами достигнуть цивилизации и величия? При трусости своих сынов ты не сумеешь достигнуть той свободы, которая является уделом только храбрых и мужественных. О матерь силы, отними у меня мою слабость и сделай меня мужчиной» [14] В 1922 году именно эти слова Вивекананды процитирует референтура В. И. Ленина в специальном докладе, подготовленном для вождя (РЦХИДНИ. Ф. 5. Оп. 3. Д. 579. Л. 127.). .

Среди бенгальцев Шибаев скоро подружился с родственником Рабиндраната Тагора (Тхакура), господином Чаттерджи Сунита Кумаром, стажировавшимся в Школе восточных языков в Лондонском университете. Новый друг однажды представил «Горбуну» двух молодых русских — Юрия и Святослава Рерихов, сыновей русского художника. Судя по их словам, отец также был поклонником восточной мудрости. Но в последнее время переживал глубокий кризис. Наступление белых на Петроград провалилось, ну а, кроме того, русский балетный антрепренер Дягилев, с которым Рерих в последнее время работал как художник-постановщик, стал раздражать Николая Константиновича своими экспериментами, становившимися похожими, по его словам, на «цирк с канканом». Отца печалили и сыновья на почве той же политики. Он входил в эмигрантскую организацию «Liberation Committe» и терпеть не мог юношеского вольнодумства. «Общие наши русские дела приводят в уныние. Здесь прямо волна внимания к большевизму. А из Кембриджа и Оксфорда мне сообщают, что среди студенчества и радость и разрушение. Откуда эта глупость?! Откуда стремление к самоуничтожению?» — укорял Рерих детей [15] РГАЛИ. Ф. 2408. Оп. 2. Ед. хр. 8. Лл. 4—5а. .