Густав Шульц - С английским флотом в мировую войну

Это произошло в ночь на 23 апреля, когда эскадра шла в густом тумане, буксируя туманные буи для ориентировки заднего мателота. В 3 часа утра была пробита боевая тревога. Я стоял в это время на мостике и заметил вдруг как на правом траверзе, невдалеке от нас выплыло из тумана большое судно, шедшее на пересечение курса. Уклониться в сторону было уже невозможно, но, к счастью, мы успели проскочить у него под носом. Убежденный, что эта встреча не обойдется без столкновения, я побежал с мостика на корму. В это время раздались паровые свистки и сирена нашего заднего мателота «Neptune». Вслед за тем последовало столкновение. В тумане ничего нельзя было разобрать, были слышны только грохот и треск. Казалось, что дредноут разрезал пароход пополам. К счастью, оба судна успели в последнюю минуту настолько изменить курс, что столкнулись под тупым углом и отделались незначительными повреждениями. «Neptune» получил пробоину и принял 250 тонн воды, что для корабля в 20.000 тонн не имело значения. Он смог, не уменьшая хода, занять опять свое место в строю.

В 7 ч. 30 м. утра мы стали в Кромарти на якорь. Стопора были только что наложены, как к нашему борту уже ошвартовался угольщик. Портовые власти были, очевидно, предупреждены о нашем возвращении и приготовили уголь для всей эскадры. В 8 часов началась погрузка угля, а в 10 ч. 15 м. она была окончена. За 2 ч. 30 м. мы приняли на «Hercules» 720 тонн угля. Для корабля, не оборудованного особыми приспособлениями вроде, например, стрел Тэмперлея, 320 тонн угля в час является уже само по себе показателем хорошей организованности.

Все у нас действовало, как правильно смазанный механизм. Расписание команды предусматривало мельчайшие детали. Каждый был на своем месте, знал, что он должен делать, не раздумывал, а сразу брался за работу. Соревнование и тут давало себя знать. На баке работала прислуга носовой башни под руководством своих офицеров, у средних угольных ям прислуга следующих башен и т. д. Вся команда была расписана, повсюду проявлялось соревнование с целью достичь лучших результатов. Успешность работы достигалась не только хорошей организацией, но и заинтересованностью самой команды. Содействовало также и то, что все офицеры собственноручно участвовали в работе. Даже врач и судовой священник, оба в рабочем платье, волокли мешки с углем по палубе к угольным горловинам, где их принимали кочегары. Угольное расписание составлялось старшим офицером, и все необходимые приготовления делались уже заранее. Так, все принадлежности, необходимые для погрузки, разносились уже накануне вечером. Угольная погрузка редко занимала у нас более 2,5 часов. Согласно приказу, запас угля эскадры на якоре не должен был быть меньше 85% общей вместимости угольных ям, На «Hercules» наибольшее количество угля, погруженное в час, составляло – 405 тонн; рекордная цифра в эскадре была несколько выше.

Линейный корабль «Neptune».

Новейшие корабли Гранд Флита обходились без этой утомительной работы. Их котлы отапливались нефтью, и её перекачивали насосами в нефтяные цистерны корабля с нефтеналивных пароходов. Всякое сбережение сил и в военном деле должно почитаться успехом, к тому же приемка угля особенно грязная работа. Все же я держусь того мнения, что исчезновение угольной погрузки из числа авральных работ на судах имеет свою вредную сторону, так как это полезное упражнение трудно заменить чем-нибудь другим. При правильно разработанном расписании погрузка угля, не может считаться изнурительной работой. Она является одним из звеньев воспитательной системы, которая стремится сблизить офицеров и команду и приучить их к совместной работе в самых разнообразных областях корабельной жизни.

По окончании погрузки угля эскадре был дан по обыкновению короткий отдых, команда могла «починяться», свободным от службы офицерам был разрешен съезд на берег. Но уже в 7 часов дня пришел приказ быть в часовой готовности, и все съехавшие на берег были вызваны на корабль. В 8 часов мы снялись с якоря и, несмотря на туман, вышли в море, как всегда с потушенными огнями. На рассвете мы соединились со II и IV эскадрами линейных кораблей, вышедшими из Скапа-Флоу, и в походном строю легли на зюйдовый курс. Вскоре была пробита боевая тревога, приняты последние приготовления к бою, и корабль приведен в состояние полной боевой готовности. С этим связано было много работы, поэтому к боевой тревоге прибегали сравнительно редко, лишь в ожидании встречи с противником, и вполне понятно, что с момента боевой тревоги офицеры и команда с особым рвением делали свое дело. Также и в этот раз возможность встречи с врагом приподняла общее настроение. В 6 часов утра радиотелеграф сообщил, что неприятельские линейные крейсера на рассвете бомбардировали Лоуэстофт и что разведывательные суда из Гарвича были с ними в соприкосновении. Это и послужило, очевидно, причиной боевой тревоги у нас. Мы находились, однако, еще слишком далеко от Лоуэстофта, чтобы рассчитывать принять участие в бою. Мне казалось более вероятным, что на этот раз мы не увидим врага. В полдень выяснилось, что неприятельские крейсера, избежав боя с эскадрой адмирала Битти, вернулись обратно в свои базы. Нам нечего было больше спускаться к югу. В 4 часа пополудни был дан отбой, и флот лег на обратный курс. На «Hercules» все были разочарованы – и на этот раз надежда встретиться с врагом оказалась обманчивой.