Рамиль Мавлютов - Ганнибал

Римская армия заняла позицию на равнине перед Плаценцией; но мятеж находившегося в римском лагере кельтского отряда и вновь разгоравшееся восстание галлов заставили консула очистить равнину и занять позицию на холмах позади Требии; он сделал это без больших потерь, так как пустившаяся вслед за ним нумидийская конница потеряла время из-за того, что стала грабить и жечь покинутый им лагерь. На этой сильной позиции, опираясь левым флангом на Апеннины, правым — на По и на крепость Плаценцию и прикрытый спереди уже не мелководной в то время года Требией, консул все-таки не мог спасти богатые склады Кластидия, от которых его отрезала неприятельская армия, и предотвратить восстание почти всех галльских округов, за исключением дружественно расположенных к римлянам кеноманов. Но он совершенно лишил Ганнибала возможности продолжать наступление и вынудил его раскинуть лагерь против римского; также благодаря тому, что Сципион занял эту позицию, и что кеноманы стали грозить нападением на владения инсубров, главная масса галльских инсургентов не могла немедленно присоединиться к неприятелю, а вторая римская армия, прибывшая тем временем из Лилибея в Аримин, смогла пройти по восставшей стране без серьезных препятствий, достигнуть Плаценции и соединиться с армией, стоявшей на берегах По. Таким образом, Сципион выполнил свою трудную задачу до конца и с блестящим успехом. Тогда римская армия уже насчитывала до 40 тысяч человек, и если ее конница не могла равняться с неприятельской, то, по крайней мере, ее пехота не уступала неприятельской; ей нужно было только оставаться на своей позиции, для того чтобы принудить неприятеля или попытаться в зимнее время перейти через реку и напасть на римский лагерь или прекратить наступление. Все это было ясно само собой, но было несомненно также и то, что уже наступил декабрь и что при такой тактике, может быть, и остался бы победителем Рим, но не консул Тиберий Семпроний, заменивший в командовании армией раненого Сципиона, у которого истекал через несколько месяцев срок пребывания в должности. Ганнибал хорошо знал этого человека и поспешил вызвать его на бой; он стал безжалостно опустошать те селения кельтов, которые оставались верными Риму, а когда из-за этого завязался кавалерийский бой, он дал возможность противникам похвастаться победой. Вскоре вслед за тем, в холодный дождливый день, совершенно неожиданно для римлян дело дошло до большого сражения.

С раннего утра римские легкие войска перестреливались с легкой неприятельской конницей; когда последняя стала медленно отступать, римляне, желая воспользоваться своим успехом, пустились вслед за ней через сильно поднявшиеся воды Требии. Карфагенская конница внезапно остановилась; римский авангард очутился на поле сражения, избранном самим Ганнибалом, лицом к лицу с его выстроившейся в боевом порядке армией; этот отряд не избежал бы гибели, если бы главное ядро армии не поспешило перейти вслед за ним через реку. Римляне пришли голодными, усталыми и промокшими до костей и поспешно выстроились — конница по обыкновению на флангах, а пехота — в середине. Легкие войска, находившиеся с обеих сторон в авангарде, завязали бой; но римский авангард уже израсходовал все свои метательные снаряды, сражаясь с неприятельской конницей, и тотчас стал подаваться назад; стала подаваться назад и стоявшая на флангах конница, которую спереди теснили слоны, а слева и справа обходили гораздо более многочисленные карфагенские всадники. Зато римская пехота оправдала свою репутацию: в начале сражения она имела решительный перевес над неприятельской пехотой, и даже после того как оттеснившая римских всадников неприятельская кавалерия и легко вооруженные части устремились на нее, они не могли сбить ее с позиции, хотя сама она и не могла продвинуться вперед. В эту минуту отборный карфагенский отряд из тысячи пехотинцев и стольких же всадников выступил в тылу римской армии из своей засады под предводительством младшего брата Ганнибала, Магона, и врезался в самую ее гущу. Эта нападение раздробило и рассеяло на части, стоявшие на флангах и последние отряды в центре римской позиции.

Первая линия в 10 тысяч человек, плотно сомкнувшись, прорвалась сквозь карфагенскую линию и проложила себе сквозь неприятельские ряды выход, что очень дорого обошлось неприятельской пехоте и в особенности — галльским инсургентам; неприятель слабо преследовал этот отряд храбрецов, который успел достигнуть Плаценции. Остальная армия была большею частью истреблена слонами и легкими неприятельскими войсками при попытке перейти через реку; только часть конницы и некоторые отряды пехоты смогли добраться до лагеря, переправившись через реку вброд; карфагеняне их не преследовали, и они также добрались до Плаценции. Немного можно назвать сражений, которые делали бы больше чести римским солдатам, чем битва при Требии, и которые вместе с тем служили бы более тяжелым обвинением тому, кто ими командовал; впрочем, добросовестный критик не должен забывать, что командование войском на известный срок было вовсе не военным учреждением. И победителям победа стоила дорого. Хотя понесенные в битве потери пали преимущественно на долю кельтских инсургентов, но от болезней, развившихся вследствие холодной и дождливой погоды, впоследствии погибло много старых солдат Ганнибала и карфагенская армия лишилась своих слонов.