Кирилл Галушко - Украинский национализм - ликбез для русских, или Кто и зачем придумал Украину

Проблемная ситуация всегда возникает вокруг инициаторов, которые «задают уровень» этнической проблемы, масштаб претензий этнической группы. После всего сказанного ситуация активизации чьего-то национализма может казаться искусственной, но эта «искусственность» хаотически, но стабильно возникает в разных точках планеты, опирается на различные исторические обстоятельства и имеет различные программы на будущее. Значит, национальные лозунги все же представляют собой объективно и стабильно работающий фактор общественной жизни.

Поляки явно были в ХІХ в. нацией, несмотря на раздел Речи Посполитой между Россией, Австрией и Пруссией. Относительно наличия у них в ХІХ в. единого национального рынка существуют большие сомнения. Но они сформировали свое политическое сознание задолго до 1795 г. (третий раздел), когда еще имели свою государственность. Но это было тогда, когда слово «нация» еще не приобрело своего сегодняшнего значения. И похоже, что смысл, вкладываемый в слово «нация» у поляков, сильно изменился за столетие без своего государства. Сначала он был классовый (шляхта Речи Посполитой как «политическая нация»), а потом стал этнический (с присоединением всех говорящих по-польски низших классов). Однако территориальные претензии поляков остались государственными в исторических границах 1772 г. (т. е. до разделов), включая давно «вросшие» в Польшу Литву, Беларусь (составляющую Великого княжества Литовского) и Правобережную Украину, где до 1917 г. статусная элита (знать) была польской. Параллельно в ХІХ в. на той же исторической арене «возродились» литовцы с освеженной претензией на самостоятельность, и бывшие русины — украинцы, которые попытались строить нацию частично на «исторической польской территории». Так когда же и в каких пределах возникла польская нация, и какую роль в этом сыграла государственность? Что было в начале, а что потом? Как сочетать этнические границы и государственные?

У чехов нация сформировалась в ХІХ в., а их государственность (Чешское/Богемское королевство) свой этнический чешский характер утратила еще в Средневековье, а потом перешла под власть австрийских Габсбургов. Cвоей уже современной государственности без особого выяснения отношений с австрийцами они добились в 1918–1919 гг.; и у них сразу все «заработало», поскольку они были к самостоятельной национальной жизни уже психологически и экономически готовы. Этому предшествовало их «национальное возрождение» ХІХ в.

Ирландцы не имели единой государственности и в Средние века, были завоеваны Англией в ХІІ-XVI столетиях. Во второй половине ХІХ в. они посчитали себя нацией и в 1921 г. через вооруженную борьбу добились независимости, хотя уж прожили вместе с англичанами существенно дольше, чем украинцы с русскими. Ну и ради чего? Ведь даже свой гэльский язык ирландцы забыли давным-давно и перешли на английский. «Самоопределиться» захотелось… Наверное, видели они в этом какой-то смысл.

Нация — это все же социальная группа, и ее могла бы определить социология. Но если взять ее мэтров, то русский эмигрант Питирим Сорокин (1889–1968), зачинатель системных исследований американской социологии, считал нацию не органично общественной, а лишь сборной (искусственной) группой людей, которую невозможно вычленить ни по отдельным признакам, ни на основе скомбинированных свойств. То есть он постулировал невозможность постижения нации в понятиях социологии. Два других классика, француз Эмиль Дюркгейм (1858–1917) и немец Макс Вебер (1864–1920), так же как и Сорокин, определенно сочувствовали националистическому мышлению, и нация для них уже существовала как данность. Они просто исходили из ее существования де-факто. Дюркгейм отождествлял нацию с общей политической волей, которая

настойчиво выражается, имеет право быть учтена и даже признана, что она является единственным продолжительным (надежным) основанием государства.

Вебер же считал, что нация — это

своего рода чувственная общность, равнозначным воплощением которой было бы ее собственное государство, которое создается нацией, производящей его из себя. (Витиевато, но суть понять можно: «чувственная общность».)

То есть восприятие обоих «великих» не исходило из того, что нация — «искусственна», они лишь утверждали, что она является продуктом либо общей воли, либо общих чувств. То есть она оказывалась за пределами рациональности и поэтому не являлась «научной проблемой», а скорее ситуацией обычной реальной жизни, сферой политики, а не науки. В вопросе «национальных сомнений» на определенных территориях Дюркгейм предлагал поступать проще и проводить плебисциты [8] Плебисцит — всенародное голосование по какому-либо значимому поводу (в отечественной практике — референдум). , чтобы выяснить мнение самих людей, к кому же они себя относят, а не выводить это неким теоретическим «научным путем».