Александр Чудинов - Жильбер Ромм и Павел Строганов. История необычного союза

Прощайте, мой дорогой друг. Мужества Вам, здоровья и всех возможных благ. Это – пожелания человека, который Вас столь же уважает, как и любит, и который будет Вас любить и уважать всегда.

Последнее из известных нам масонских писем Ромму Рузо послал 8 сентября 1780 г. из замка Форт-Уазо под Меленом:

Дражайший Брат и друг,

Уже больше трех месяцев назад я попросил Тюилера Дюшена отнести в дом г-на князя Барятинского сертификат Ложи [Девяти сестер], предназначенный для Вас. Один из гг. служащих обещал Дюшену, что он [сертификат] будет незамедлительно переправлен к Вам. Несомненно, Вы его уже получили.

С того времени, как я послал этот сертификат, Великий Восток не выдал ни одного членам нашей Ложи. По-видимому, сегодня этот институт должен снять свои запреты, ибо мы выиграли завершающую часть нашей тяжбы, так же как победили и в первой, решение по которой, избавившее нас от абсурдной ситуации, я получил еще до своего отъезда из Парижа. Дайте знать, мой дорогой друг, не хотите ли Вы, чтобы я достал для Вас второй сертификат от этого высшего органа, и Ваше желание будет выполнено, как только Вы мне о нем сообщите.

Наша Ложа, которую я покинул в июне, находилась в самом стабильном и процветающем состоянии, которое она когда-либо только знала, и не испытывала недостатка практически ни в чем, чтобы стать объединением наиболее ярких и выдающихся людей. Она только что провела назначение своих должностных лиц. Во главе ее стал Досточтимый граф де Мийи, коему в подмогу приданы дорогие Братья маркиз де Саль и Ле Шанжо. Она сохранила прежних трех ораторов на должностях, которые они так достойно отправляют. По моему требованию вместо одного секретаря было назначено три, но, несмотря на мои справедливые возражения, мне отдали предпочтение перед двумя моими коллегами, дорогими Братьями Дюссьё и Баретти. Руководить музыкальной частью поставили скромного и знающего свое дело Пиччини, который принял сие назначение с удовлетворением, проявившимся в том усердии, с коим он дал в Ложе три восхитительных концерта. И, наконец, место казначея было сохранено за светским человеком, до сих пор блестяще выполнявшим эти обязанности, – за Братом Фэном, являющимся в своем деле настоящим Неккером. Перечисление всех вновь назначенных должностных лиц заняло бы слишком много места. Скажу лишь, что никогда не наблюдалось большего единства умов и сердец, чем при этом назначении.

Подробно рассказав затем о своих личных делах, Рузо перешел к расспросам «брата» о его жизни в России:

А Вы расскажите же, наконец, о своей летаргии, о контрастах или, скорее, о том, что Вас восхищает в стране, где Вы находитесь. Весьма необычно, как Вы говорите и как я уже замечал сто раз, то, что в 500 лье от нас (да еще под таким небом) существует нация, столь схожая с нашей своими вкусами, склонностями, манерами и даже произношением, с которым она говорит на нашем языке. Разумеется, русская нация не является галльской колонией, а такое сходство обусловлено скорее общением и подражанием, нежели ее природой.

Такие контрасты представляются мне естественным порождением примитивной почвы, которая была изменена привнесением культуры и начатков просвещения. Это – случай оранжереи, где искусство побеждает природу, и жаль только, что образование в России не лучшего качества и не слишком широко распространено. Несколько сот хороших наставников, распределенных по основным городам, сумели бы обеспечить этой нации огромное продвижение вперед за очень короткое время.

Что касается Вашей летаргии, то мне остается лишь Вам пожелать, чтобы она не привела к абсолютной инертности Ваших физических и моральных способностей, но Вы слишком мудры и осмотрительны для того, чтобы не суметь уберечься от этой двойной смерти, а дружба нашего дорогого графа поможет Вам в остальном.

Прощайте, мой друг. Живя в самой прекрасной стране мира, я желаю Вам в стране, наиболее обиженной природой, такого же счастья и здоровья, которыми я наслаждаюсь здесь и которого Вы заслуживаете. Сообщайте мне свои новости три-четыре раза в год. Это будет одним из наибольших удовольствий для сердца, которое Вас любит и хочет любить Вас всегда.

Как видим, хотя все письма Рузо до Ромма дошли (они находятся в итальянской части его личного архива), тот не спешил на них отвечать, очевидно, утратив заинтересованность в сохранении связи с Орденом. Возможно, Ромма оттолкнули от масонства дрязги и бюрократическая волокита внутри «братства», от которых он пострадал. А может, он увидел, что масонское звание не сулит ему в России никаких выгод. Не исключено, что у него появились и другие, неизвестные нам мотивы прекратить отношения с Орденом. Как бы то ни было, в списке членов ложи Девяти сестер за 1783 г. фамилия Ромма уже не значится, хотя уехавший одновременно с ним граф Строганов упомянут там как «отсутствующий» [393].