Роман Ключник - ТЕРРОР ПОСЛЕ 1917. СУПЕРТЕРРОР. СОПРОТИВЛЕНИЕ. Том 6.

Захват власти в России, захват России приезжими террористическими группировками Ленина-Бланка и Бронштейна-Троцкого в октябре 1917 года произошёл довольно легко и быстро, и сравнительно с малой кровью. Ленин более десяти лет отсутствовал в России, приехал и через шесть месяцев захватил власть. Это всё-таки впечатляет, как и впечатляет глупость и безволие потерявших власть. В конце октября — начале ноября далеко не вся Россия была захвачена, но это было уже «делом техники» — тем более, что в этот период серьёзного сопротивления не наблюдалось. Скорее — был шок, пауза осознания происшедшего, надежда и даже любопытство — что получиться у этих.

Рассматривая этот исторический эпизод трудно отделаться от мысли, вывода, что время не властно над вечной человеческой глупостью-несовершенством-неграмотностью, над вечным человеческим коварством и алчностью, и соответственно — над вечным обманом одних другими в корыстных целях. Население России отнеслось к этой революции, к этому захвату власти даже с оптимизмом-надеждой, ибо, давно ожидая положительных перемен, разочарованное властью своего последнего императора, затем властью масонов-«февралистов», ожидало исполнения новых обещаний: землю — крестьянам, заводы — рабочим, всем национальностям — свободу-суверенитет, всем гражданам — свободу слова, действий и сладкий загадочный Коммунизм. Поэтому у захватчиков в начале властвования — в конце 1917 года не возникло трудностей с местным населением, русские и шире — россияне не возмущались, не бунтовали, не оказывали вооруженного сопротивления. Но Ленин и Бронштейн в этот начальный период правления неожиданно столкнулись с внутренней проблемой, с противостоянием внутри своего коалиционного командования революционной армии захвата.

Борьба за захваченную Россию, за власть в захваченной России между ленинцами и главарями еврейской национальной организации Бунд началась ещё до штурма Зимнего дворца, на проходящем 25 октября в Смольном 2-м Всероссийском съезде Советов. И это выглядело даже странно, — ибо в России начали бороться между собой евреи, две еврейские группировки с не сильно различающимися взглядами. Съезд был запланирован на 2 часа дня, но Ленин под различными предлогами оттягивал открытие. Ленин ждал известий о захвате Зимнего дворца, который до сих пор не был захвачен только по одной причине — по причине плохой организации пьяной солдатни и матросни, несмотря на участие педантичных немцев. Зимний был захвачен только ночью 26 октября в 2 часа 10 минут.

К концу дня совсем измученные делегаты съезда не выдержали, — и председательствующий бундовец Дан в 22 часа 40 минут позвонил в колокольчик и объявил съезд открытым. Сразу завязалась острая дискуссия по вопросам — как захватывать власть, и какой должна быть новая власть. «Когда-нибудь вы поймёте, в каком преступлении вы участвовали», — давил на совесть ленинцев «чистый» Цедербаум (Мартов). Разразилась ссора, получился скандал. Кадеты М. Гендельман и Л. Хинчук, бундовцы Р. Абрамович и Г. Эрлих покинули съезд в знак протеста против захвата власти силой, и своим демонстративным уходом решили пугнуть большевиков ослаблением.

«Тем, кто отсюда ушел, и кто выступает с предложениями, мы должны сказать: вы — жалкие единицы, вы банкроты, ваша роль сыграна, и отправляйтесь туда, где вам отныне надлежит быть: в сорную корзину истории...», — посылал всех малодушных евреев подальше... боевой Лейба Бронштейн (Троцкий) (обе цитаты из исследования В.А. Поцелуева). Ушли остальные бундовцы и кадеты. Но потом сообразили, что этим только облегчили жизнь Ленина, Бронштейна и им подобных, а главное — этим совершили грубую тактическую ошибку. Бронштейн-Троцкий быстро смекнул плюсы этого ухода: «Уход соглашателей не ослабляет Советы, а усиливает их». А занявшие опустевшие кресла различные зеваки из солдат и матросов проголосовали «как надо».

«Задним числом» Н. Суханов (Гиммер) и все бундовцы поняли свою ошибку: «Мы ушли совершенно развязав руки большевикам, сделав их господами всего положения. Мы своими руками отдали большевикам монополию над Советом, над массами, над революцией». Оставшийся в зале Кац (под маской Б. Камков) пытался полемизировать с Бронштейном-Троцким, стараясь выторговать для бундовцев свою долю во власти. Кац, понимая, что солдаты и матросы находятся под влиянием большевиков, почему-то решил, что всё крестьянство находится под влиянием Бунда: «крестьянство — это пехота революции, без которой революция должна погибнуть». Но этой ночью торжествовали и «банковали» ленинцы, срочно принявшие декрет о земле.