Роман Ключник - ТЕРРОР ПОСЛЕ 1917. СУПЕРТЕРРОР. СОПРОТИВЛЕНИЕ. Том 6.

Кроме того, мы уже видели, как Ленин безрезультатно бился в первой половине 1918 г. над проблемой нежелания рабочих работать и их маленькой производительностью труда, поэтому он и организовал «трудовые школы» по воспитанию рабочих «пчёл». И до сих пор Ленину в гуманитарную заслугу засчитывают положение ВЦИК от 30 сентября 1918 г. о «Единой трудовой школе», по которому обеспечивалось бесплатное обучение детей трудящихся классов с 8 до 17 лет.

Ранее мы уже обратили внимание — как Ленин применял к российским учёным тактику «голодного кнута и пряника». 31 января 1920 г. в Советской России состоялось открытие Дома учёных. «Это происходило на фоне полного, с арестами учёных, разгрома русской исторической и философской наук», — отметил это событие А. Солженицын.

В 1921 году через несколько месяцев после введения «нэпа» Ленин опять решил начать чистку русской интеллигенции, и посмотрел на недавний центр русской интеллигенции — ненавистный им многострадальный Петроград, который по злой иронии судьбы через несколько лет переименуют в имя палача. Летом 1921 года Апфельбаум-Зиновьев инициировал совершенно выдуманное «дело» о «Петроградской боевой организации» во главе с молодым профессором В.Н. Таганцевым. Следствие быстро провел один из многочисленных любовников Лили Брик Яша Агранов и, несмотря на протесты М. Горького, большую группу именно русской интеллигенции приговорили к расстрелу за контрреволюционную деятельность. 21 августа 1921 года «Петроградская газета» опубликовала список 61 расстрелянного «боевика» по «Делу Таганцева». Ленин уничтожал оставшийся цвет русской нации. А через несколько дней — 1 сентября вывесили ещё один список расстрелянных, из которого было видно, что Ленин и Зиновьев расстреляли ещё 18 человек, включая выдающегося русского писателя и поэта Николая Гумилева, написавшего книги «Путь конквистадоров», «Жемчуга», «Романтический цвет».

Устрялов болтал о том — как Ленин и Бронштейн пропитываются русским духом, и вот-вот станут русскими, а в это время Ленин и Бронштейн понимающе усмехались и расстреливали цвет русской нации. Извините, — замечу исторический факт: расстреливали не еврейскую интеллигенцию, а русскую.

Даже певец Центрожида М. Горький крайне возмутился этой совершенно необоснованной жестокой, геноцидной расправой Ленина и в необычайном расстройстве через месяц — в октябре 1921 года со всем семейством покинул Россию, полон негодования и решимости больше не возвращаться. И сразу вслед за ним полетели ехидные слова «прогрессивных»: лети «бывший Главсокол». Демьян Бедный написал ядовитые стихи, что Горький «вообще неизлечим!», потому что он — Насквозь отравлен тучей разных Остервенело-буржуазных Белогвардейских комаров.

Маяковскому также был «по барабану» расстрел русской интеллигенции — 79 человек, включая писателей, и он также своей увесистой рукой бросил камень в спину Горькому, подначив своими ухабными стихами.

Если раньше у Ленина террор был — «средство убеждения покорённого народа» (ПСС, т. 45, с. 405), то теперь террор стал средством избавления от инакомыслящих, а ещё в большей мере — средством ликвидации оставшейся элиты покоренного народа. И на этом петроградском деле этот процесс «обезглавливания» народа не остановился. По данным исследователя истории России из Германии Эллы Грайфер до 1924 г. Центрожидом было расстреляно 6000 русских профессоров и преподавателей, 9000 докторов, 355000 интеллигентов и ремесленников.

«Обратим внимание на революционный энтузиазм и решимость еврейских коммунистов, — замечает Элла Грайфер, — эта революционная элита на полном серьёзе заявляла устами Франца Коритшонера из коммунистической партии Австрии: «Лгать и воровать, даже убивать во имя идеи — это требует мужества, требует величия». Особо приятно это было делать Зиновьеву-Апфельбауму, уже давно заявившему, что «от 90 до 100 миллионов советских русских пойдут за нами. А что до остальных — сказать вам нечего. Они должны быть уничтожены». Вот и доуничтожали.

В процессе этих чисток попала под удар Ленина не только нейтральная интеллигенция, но даже союзническая. Как мы видели из свидетельских показаний С.М. Дубнова — эсеры, бундовцы принимали участие в кронштадтских и крестьянских волнениях 1921 г. И хотя они это делали осторожно, не афишируя, то смешно было бы надеяться, что ЧК и Центрожид этого не заметит. И здесь следует сделать важное замечание — до сих пор почти все исследователи истории совершают ошибку в классификации политических сил того времени или по инерции пользуются классификацией советских идеологов. — Кто такие меньшевики и эсеры? А кто такие — кадеты? Особенно если мы относим эти вопросы к 1920-1921 годам? Уверен, здесь у обычного человека, пытающегося разобраться в истории, возникает немалая путаница. После 70 лет советской власти у подавляющего большинства российских граждан меньшевики, эсеры и кадеты ассоциируются как враги советской власти, почти — идеологические поводыри Белого движения.