Роман Ключник - ТЕРРОР ПОСЛЕ 1917. СУПЕРТЕРРОР. СОПРОТИВЛЕНИЕ. Том 6.

А пока он обдумывал, то время зря не терял, стал уже в первой половине 1920 года слать знаки большевикам — стал убеждать Белых прекратить борьбу с большевиками, смириться с поражением.

Эдакий большевикский пораженческий агитатор вдруг объявился в стане Белых и стал давить на их психику, и так изрядно потрепанную. Белые его не пристрелили — за то, что он занимается моральным разложением духа и сознания Белых, всё-таки они были большими демократами чем большевики и точно намного гуманнее. И пользуясь отсутствием принципиально жесткой позиции у Белых по отношению к нему, он продолжал «тихим профессорским сапом» капать им на мозги свою черноту, добивать морально — игра проиграна, согласитесь с этим фактом, или смиритесь, или смиритесь и сдавайтесь.

Устрялов был уверен — агентура большевиков донесет в Кремль его полезную работу. И в Кремле, похоже, услышали быстро его инициативу, поэтому Ленин и объявил амнистию беженцам и рядовым белогвардейцам, идя навстречу Устрялову, видя, что Устрялов взялся ему помогать с другой стороны. Вначале почти все беженцы и Белые отнеслись к странной пораженческой агитации Устрялова с неприязнью и с отвращением. В 1920 году Н. Устрялов писал в письме старому и заслуженному ворчуну П.Б. Струве:

«Выступая в защиту прекращения вооруженной борьбы с большевизмом, я и мои единомышленники все время сознавали внешнюю «еретичность» этой точки зрения, но в обстановке полного разложения «контрреволюции» постановили диктовать именно такой выход из положения».

Затем Устрялов издалека оригинально поддержал Ленина и Бронштейна в войне против Польши, в прорыве через Польшу: «Поражение России в этой войне (советско-польской) задержит надолго её (Россию) национал-государственное возрождение. Но зато её победа вознесет её сразу на былую державную высоту и автоматически откроет перед ней величайшие международные перспективы. Ужели этого не чувствует Врангель?»

Это была «подножка» Устрялова в то время, когда Врангель отчаянно сражался, причем весьма успешно — прорвал оборону Красной армии и ворвался в Таврию. Можно было подумать, что коварные большевики специально забросили Устрялова в тыл к врагу, эдакий «засланный профессор-казачок», интеллектуальный агент «007» и разлагающий души и волю к сопротивлению реагент. Но нет — Устрялов не был засланный, — он такой был по своей гнилой сути, по убеждениям, чувствам и манерам. А во второй половине 1920-го года — ещё до введения Лениным «НЭПа» прозорливый расчетливый Устрялов закончил писать и издал свой «концептуальный» труд под названием «В борьбе за Россию», который по замыслу должен был сильно помочь Ленину и Бронштейну, и полностью перед ними реабилитировать Устрялова, и окончательно перекинуть перемычку, мостик между Устряловым и большевиками, по которому он заслуженно и торжественно перейдет к ним, и вместе будут «рулить» Россией и жить счастливо.

Вначале эмигранты с подозрительностью долго читали и переваривали странные предложения и трактовки современной истории пораженца Н. Устрялова. Но затем, когда весной 1921 года, после крайне кровавой расправы над восставшим Кронштадтом, в России вдруг по инициативе Ленина грянула оттепель под названием «нэп», то многие эмигранты из либеральной прозападной российской интеллигенции — обиженные судьбой революционеры, боровшиеся с самодержавием, но по воле злой судьбы оказавшиеся за пределами России, — оживились, поняли оригинальный, «гениальный» замысел прозорливого Устрялова и активизировались — стали ему вторить и идеологически помогать захватчикам России. В Париже запел «устряловскую» песню знаменитый П.М. Милюков, в разных городах стали издаваться «устряловские» газеты с похожими названиями типа — «Новая Россия» или «Меняющаяся Россия» и т.п. Самый известный сборник под названием «Смена вех» стали издавать в Праге, где собрался большой коллектив «устряловцев» как среди подобной русской интеллигенции с интересными фамилиями: С.С. Чахотин, Ю.Н. Потехин и другие, так и среди «российской» — П.С. Коган, В.Г. Богораз, Н.А. Гредескула и другие подобные, симпатизирующие большевикам.

Далее подробнее рассмотрим этот устряловский мостик между ним и большевиками, его выдумки, от которых Ленин, Бронштейн и Луначарский ухохатывались, приятно удивлялись, и понимали и признавали их ценность, и благосклонно шли навстречу. Это был неожиданный подарок с неожиданной стороны большевикам. Чтобы неподготовленному в философии читателю было легче и нескучно вникать, — я изложу «устряловщину» с некоторой долей иронии.