Роман Ключник - ТЕРРОР ПОСЛЕ 1917. СУПЕРТЕРРОР. СОПРОТИВЛЕНИЕ. Том 6.

Ленин в отчаянии злился на своих кровавых недоумков и восклицал: «не так страшен чёрт, как его малюют», и принял кардинальные для него в идеологическом плане решения, которые изложил в работе «Речь о кооперации 3 апреля». В ней Ленин провозгласил некую степень свободы в хозяйственной деятельности — как отдельных лиц, так и коллективов, этим также хотел ликвидировать пагубный разрыв между промышленностью и крестьянским хлебом. Некая степень хозяйственной свободы, это уже некий рынок, а значит это некий капитализм, вид капитализма. Если бы это предложил кто-либо другой — сочли бы за контру, а здесь предложил сам Ленин. Теперь в речах Ленина нотки привычного кровавого диктаторского стиля причудливым образом сплетались с новыми: «Если кооперация потребительская не успеет этого выполнить, тогда она за это будет караться. Если же она, будучи связана с кооперацией производственной, даст хотя бы небольшое увеличение продуктов, нужно ей поклониться и развить её инициативу».

На фабриках и заводах для родного пролетариата с одной стороны — ввели дисциплинарные суды, а с другой — чтобы заинтересовать огромное количество несознательных рабочих лучше трудиться, ввели сдельную оплату труда.

Вспомнил Ленин и любимую тему наших современных демократов — иностранные инвестиции, для чего отправил делегацию на международный «Давос», на экономический форум в Геную. В феврале 1922 г. Чичерин объяснял Ленину по поводу конференции в Генуе: «Никакие наши заверения не рассеют опасений иностранного капитала. Он пойдёт к нам только в том случае, если по общей нашей физиономии создаст себе убеждение в том, что идти к нам безопасно. Иностранный капитал должен из всей совокупности фактов и, в частности, из всей совокупности наших выступлений в Генуе, сделать вывод о том, что наш курс на сделку с капиталом является прочной и длительной системой. Если наши выступления в Генуе, будут идти с этим вразрез, результатом будет то, что мы будем продолжать гибнуть без транспорта и с разорённым сельским хозяйством».

Как убедился через несколько лет Сталин, да и всё тогдашнее руководство СССР, — иностранные инвестиции не оказались спасительной волшебной палочкой, а надежда, что придут с деньгами иностранные капиталисты и всё за вас сделают в вашей стране — оказалась опасной иллюзией, которая только съела драгоценное время, после долгих ожиданий «халявы» Сталину и всей стране пришлось закатать рукава и самим строить свою страну. Кстати, современные наши правители: В. Путин и Д. Медведев с 1999 года, 10 лет (а до этого 7 лет Б. Ельцин) всё надеются на эту волшебную палочку и продолжают идти по старому пути, теряя драгоценное время для развития нашей страны.

Заканчивая рассматривать начало и первые годы новой экономической политики при жизни Ленина в промышленности, можно подвести итог — ничего существенного, серьёзного Ленин для промышленности страны, в промышленности не сделал, тем более ничего того, о чем так шумно и лживо галдят коммунисты. Не очень-то «гениальное» решение принял Ленин, пробуя выйти из тупика, в который сам себя загнал. Этот же верный вывод через 8 лет сделал Сталин и прекратил этот провальный бесперспективный проект под названием «ленинский нэп» и разработал и главное осуществил совсем другую серьёзную масштабную программу по созданию новой промышленности в стране, по созданию сильной России.

Из того факта, что у Ленина и Бронштейна не получилась попытка прорваться в Европу и там устанавливать свою Советскую власть, и они вынуждены были остаться в России и чем-то заняться, что-то делать, некоторые современные исследователи истории даже делают некие оригинальные «глубокие» и абсурдные выводы, например, огромная группа русских мыслителей под руководством девяти авторов под общей редакцией А.Б. Кобякова и В.В. Аверьянова издала, по их мнению, фундаментальную книгу под названием «Русская доктрина. Проект «Россия» (М., «ЯУЗА-ПРЕСС», 2008 г.), в которой написали: «Безусловно, интернационалист до мозга костей, Ленин очень удивился бы в году этак 1918-м, если бы его заподозрили в каком-то национализме. Однако уже в 1921 году он с интересом отнесся к идеям «сменовеховца» Николая Устрялова о том, что большевизм превращается в национал-большевизм».

Большевизм начал превращаться в национал-большевизм только к концу 20-х при Сталине, и окончательно превратился в национал-большевизм только после Второй мировой войны, известна даже окончательная точка в этом переходе — знаменитый выстраданный сердечный тост Сталина во славу русского народа. Но чтобы это осознать Сталину, члену ленинской команды захватчиков, пришлось вместе с русским народом в течение многих лет много потрудиться, много передумать, вместе пережить много бед и одержать тяжелейшую победу. А назвать «русским националистом» Ленина, погубившего 16 миллионов русских людей и 2 миллиона выгнавшего за пределы Отечества — это откровенное издевательство или тупость, или коммунистическая ангажированность и солидарность, или всё вместе.