Константин Станюкович - Свадебное путешествие

- Что, Мета?

- Мне... Пришли в Алупку мой берет... Я забыла взять... Не забудь.

- Завтра пошлю, милая.

И, словно бы внезапно спохватившись, прибавила:

- А ты и не хотела показать, как устроились в купе. Покажи...

- Пойдем, мама...

И когда они вошли в маленькое купе, полное букетами цветов, мать воскликнула:

- И как же хорошо... И как я рада, что ты счастливая! - прошептала мать.

- О да... да... Но, мамочка... Ведь надо Никсу сказать, - чуть слышно, взволнованно сказала Мета.

- Я говорила тебе... Не теперь только...

- А когда?

- Завтра, послезавтра... понимаешь... Как мы обворожительны! восхищенно промолвила мать и обняла дочь. - Ну, идем, Мета.

II

Они вернулись на платформу обе веселые.

- Ведь ненадолго прощаемся, Мета... Не правда ли?

- На месяц, мама.

"Никс так меня любит!" - подумала Мета, ища глазами мужа.

Никс, плотный, цветущий, красивый блондин одних лет с женой, с решительными, слегка наглыми голубыми глазами, с подстриженной маленькой бородкой и пушистыми, кверху вздернутыми усами, в темно-синем вестоне{56} и в мягкой шляпе, ходил по перрону под руку со своим товарищем по лицею, старым другом и сослуживцем по министерству.

Далеко не счастливый по виду, молодой, озабоченный и раздраженный, он сдержанно-тихо говорил другу:

- Ради самого черта, Венецкий! Сделай все... все...

- Сделаю, Никс...

- Не забудь... Не зарежь меня... Завтра же поезжай к Александре Эсперовне. Всего удобнее в два часа... Прежде был мой час, и муж на службе... Успокой. Ври... ври, объясняя, почему я уехал, не простившись... И скажи, что, как вернусь из Крыма, буду у нее... А то, что обещал, пришлю из Алупки...

- Разве ты, Никс, и у Александры Эсперовны занял?

- А ты думал, что я ей дал взаймы?.. Откуда? От американского дядюшки, что ли, наследство?.. Или ты мне дал?.. Одним словом, будь чрезвычайным послом... И благословляю тебя... В качестве утешителя сделайся другом сердца... Она...

- Свинья ты...

- Охотно верю... Но, главное, уговори моих подлецов кредиторов... Я их просил... Верят мало... Убеди, что получу же за женой средства... Со всеми расплачусь.

- Много ли берешь за женой?

- Не меньше двухсот тысяч... Есть пензенское имение. Продают... Конечно, дурак! - раздраженно прибавил Никс.

- На всякого мудреца довольно простоты...

- Еще если бы был влюблен до одурения... Решил утром сегодня предложить генеральше ультиматум... Сколько? И немедленно двадцать пять тысяч... И понимаешь, какое-то идиотство нашло... Ни слова!.. Неловко было сказать, что, кроме долгов, ничего... А ведь мог бы сегодня заткнуть все дыры... Так и обещал подлецам... И теперь, если они предъявят векселя ко взысканию... Скандал!..

- Скажи жене...

- Еще бы!.. Не броситься же под поезд!.. Я хочу жить как порядочный человек... Для чего же ты держал сегодня над моей головой венец?.. Мета будет прелестной женой... Влюблена, не глупа, не terre a terre* с ревнивыми сценами и записными книжками. Душевное спокойствие. Звонки не будут раздражать... Мирный очаг в уютном гнезде. Пора избавиться от моей каторги...

______________

* Заурядная (франц.).

Вдруг Никс нахмурился и раздраженно промолвил:

- Повернем... Сейчас полюбуешься вот этим мерзавцем, который пришел сюда...

"Мерзавец" в образе почтительного швейцара подошел к Никсу и, снимая фуражку с галуном, чуть слышно прошептал:

- Когда же? Все вам отдал, Николай Иваныч!

- Видите, женился... Получу... Вернусь через месяц... Все получите, почти тихо, чуть слышно промолвил Никс.

И внушительно и громко прибавил, сунув швейцару золотой:

- Так смотри же, Викентий!.. Ступай!

Никто, разумеется, не догадался в чем дело.

Швейцар, по-видимому, мало обнадеженный, что скоро посмотрит на свои деньги, не особенно горячо поблагодарил и, надевши фуражку, с мрачным видом пошел к выходу.

- Нет!.. Это черт знает что... Скотина вообразил, что удираю из-за его тысячи рублей...

Пробил второй звонок.

- Так будь другом, Венецкий... Все, что просил...

- Постараюсь, Никс.

- Один месяц пусть подождут... Один месяц - и все до копейки... Телеграфируй в Алупку... Разумеется, условно...

- Конечно...

Друзья вернулись к вагону.

Начались пожатия рук, объятия, поцелуи и пожелания.

- Счастливец Никс! - говорили приятели.

- Прелестная пара! - заметила какая-то дама.

Все посторонились, когда пожилой господин в фетре подошел к племяннице.

Он три раза поцеловал Мету, наскоро перекрестил ей лоб и сказал:

- До свидания, Мета... Если удосужишься, напиши - как погода в Крыму.

- Непременно, дядя... Будь здоров!