Константин Станюкович - В далекие края

- Нет, нет! - запротестовал я.

Таинственный обмен взглядов. Выкрикивается настоящий вес и выкрикивающий взглядывает на меня, как на болвана, зря бросающего деньги. Я уплачиваю деньги за багаж, "мзду" за хлопоты и на чаек за то, что "места тяжелые", и удаляюсь в пассажирскую залу отыскивать своих спутников.

Минут через пять тот же самый артельщик подходит ко мне и снова таинственно подмигивает, словно бы предлагая принять участие в какой-то новой конспирации.

- В чем дело?

Он на ухо шепчет насчет "местечка".

- Очень даже много сегодня пассажиров. Как бы не затеснили! А вы с детьми! - поясняет он все тем же конфиденциальным тоном. - Надо-с исхлопотать... Я могу, если угодно.

- Как же исхлопотать?

- А как другие-прочие... Теперь, ежели дать, примерно, двугривенный сторожу у дверей, он пропустит на "плацформу", а там уж надо обладить с "обером"... На этом поезде "загребистый" обер едет.

Такие же интимные беседы идут в зале и у других пассажиров с носильщиками. Вы видите, как тихонько выносят они вещи и как минут за пятнадцать до первого звонка, когда еще двери на платформу считаются запертыми и публику туда официально не пускают, пассажирская зала понемногу пустеет, и "пассажир", более знакомый с местными обычаями, один за другим исчезает, пробираясь с видом конспиратора разными окольными путями на платформу, в сопровождении станционного проводника. Иногда проходят прямо и в дверь. Сторож, добродушный "мальчик без штанов", лет под шестьдесят, оберегающий двери от публики, обменявшись таинственным знаком с проводником, как-то быстро и ловко приотворяет двери, в которые на глазах у публики прошмыгивает счастливец, и снова так же быстро и ловко запирает их, утешая недовольных из публики объяснением, что он пропустил "генерала", или заверяя, что "это наш служащий", и кстати, по русскому обыкновению, жалуясь на тяжесть своей обязанности сторожить двери, в которые всякому лестно шмыгнуть.

Мой опытный чичероне, удивленный отказом следовать за ним, все-таки убедил меня отдать ему несколько саквояжей и исчез, обещая "исхлопотать" места. Когда раздался первый звонок и пассажиры хлынули на платформу, толпясь в одних дверях, я пробрался вперед и, не рассчитывая на успех ярославца, пошел отыскивать места. Увы! Все вагоны второго класса уже были полны если не людьми, то вещами, и напрасно я носился из вагона в вагон, отыскивая места. Но благодетель-ярославец выручил. Он встретил меня, смущенного, и, объяснив, что давно занял места, с победоносным видом провел меня в отдельное некурильное отделение.

- Пожалуйте... как раз шесть мест... насилу исхлопотал... Спасибо оберу. Пустил! - докладывал он все тем же конфиденциальным шепотом.

Тут как-то кстати появляется и сам "обер". Он совсем не столичного вида толстенький, сытый, старенький "обер", в потертом сюртуке и белой фуражке. Он приветливо улыбается с видом радушного хозяина. На круглом выбритом лице его так и сквозят добродушие и плутоватость, того и другого в достаточном количестве, когда он оглядывает меня быстрым взглядом опытного знатока людей и их имущества.

- До Нижнего изволите ехать? - осведомляется он, переглянувшись с чичероне, словно бы спрашивая: тот ли я пассажир, о котором хлопотал ярославец?

- До Нижнего.

- Вам тут будет поспокойнее с семейством в некурильном... Чуть было и его не заняли, да я не пустил! - значительно говорил он, потупляя маленькие глазки, вроде старого "юса" из управы благочиния{260}.

И затем продолжает не без соболезнования:

- Жаль, раньше не предупредили, я бы вам устроил попросторнее отделеньице. Было одно свободное, да я туда поместил одного господина с женой. Им и здесь бы хорошо. А вот рядом так одна генеральша целое отделение заняла. Начальник станции посадил, - с неудовольствием прибавляет "обер" и уходит, не без галантности приложив два своих жирных пальца к козырьку фуражки.

Мы размещаемся и благодарим судьбу в образе артельщика и за эти места, а словоохотливый ярославец, помогая запихивать чемоданы, не без зависти в голосе продолжает рассказывать о доходах "обера".

- Вы, господин, ему больше рубля не давайте, потому у вас сколько билетов, столько и мест. Правильно, не то что как ежели с двумя билетами да этак с дюжину детей едет. А сакчик куда прикажете? Ему самое лучшее в ноги-с! - хлопотал наш чичероне, обливаясь потом. - Теперь вот он верных полсотни в один конец слизнет.

- Как так?

- Потому здесь не порядки-с, а, можно сказать, много фальши! возмутился вдруг ярославец, встряхивая головой. - Многие пассажиры без билетов ездят. Два рубля оберу дал и... очень просто-с. Недаром домик купил... Пять тысяч выложил. Очень доходная должность!