Наталия Басовская: Екатерина Медичи и конец династии Валуа

Когда Франциск II умер от многочисленных болезней, его сменил брат – десятилетний Карл IX. Он сразу объявил, что будет править вместе с мамой и во всем советоваться с ней. Фактическая власть оставалась в руках Екатерины.

В сложнейшей политической обстановке Екатерина Медичи стремилась всех помирить. В 1560 году она специально для этого созвала Генеральные штаты. Этот орган сословного представительства возник в 1302 году и включал в себя две палаты: дворян и горожан. Когда королева собрала их, дворяне предложили ограничить доходы церкви, горожане потребовали обложить налогами дворян. Екатерина растерялась: все это было так радикально, революционно… В конце концов она просто распустила Штаты, предложив всем еще раз подумать.

В 1561 году Екатерина устроила интеллектуальный диспут между кальвинистами и католиками – конференцию в Пуасси. Это была встреча века. С речью о таинстве пресуществления (причастия) выступил идеолог кальвинизма Теодор де Беза. У католиков в момент мессы, когда священник заходит за алтарь, вино и хлеб превращаются в тело и кровь Христа. Этот обряд вызывал возмущение предшественников Реформации еще в XIV веке: получается, что верующие пожирают тело Христово и пьют его кровь? Де Беза разъяснял: «Жертва Христа была принесена один раз, и вкушение хлеба и вина – всего лишь воспоминание о последней трапезе и жертве. Это символ». Но католики продолжали настаивать на том, что таинство причастия следует понимать буквально.

Во время этого сложного диспута все увидели, что Екатерина заснула. Поведение ее было воспринято как неприличное. Стало понятно, что взывать к ней бесполезно. Конференция не удалась. Де Беза вообще покинул Францию, поняв, что перед двором бесполезно метать бисер.

Екатерина писала дочери Елизавете, выданной замуж в Испанию: «Вас уверяют в том, что я не смогу управлять государством и что бог и мир будут недовольны мной. Но бог свидетель: я считаю делом чести сохранить свою власть не для себя, а в интересах королевства и для блага всех ваших братьев».

Благо Екатерина видела в том, чтобы пристроить всех своих мальчиков королями, а девочек – королевами. Она вела бесконечные переговоры о династических браках. Ей казалось, что надо породниться с правящим домом Испании, где много католиков, и Германии, где велико влияние кальвинистов, и это станет решением проблемы. Реальных интересов Франции она не понимала, прекратить гражданские войны, конечно же, не могла. Стране просто повезло в том, что через некоторое время власть досталась совершенно другому человеку – жизнелюбивому цинику Генриху Наваррскому.

А пока гугеноты в злых памфлетах поносили «толстую купчиху». Что она могла этому противопоставить? Блеск двора. Она хотела, чтобы все видели, как все хорошо во Франции, где веселятся и танцуют. Это была преступно глупая позиция. Устраивались бесчисленные балы, маскарады; к их организации привлекались милые сердцу Екатерины итальянцы. Ставились комедии, и Екатерина громко хохотала на пошлом представлении. При дворе допускалась большая вольность нравов, что раздражало и католиков, и кальвинистов. Французы, которые еще помнили достойных правителей, таких, как Франциск I, были в ужасе от этой невоспитанной итальянки.

В гугенотских памфлетах о ней отзывались так: «иностранка, питавшая вражду и злобу к каждому», «отпрыск купеческого рода, возвысившийся благодаря ростовщичеству», «воспитанная в приверженности к безбожию», «купчиха», «толстая банкирша».

Началось то, что можно называть путем к Варфоломеевской ночи. Неспособная выдвинуть какую-то идею, кроме танцев и маскарадов, Екатерина очень боялась потерять абсолютное влияние на сына-короля. А ведь ему шел уже 21-й год. И рядом с ним появилась сильная фигура – адмирал Гаспар де Колиньи, граф, ветеран Итальянских войн. Он многое пережил, побывал в плену, пытался основать французские колонии в Бразилии и Флориде. С 1569 года был лидером французских гугенотов. Воин, овеянный славой, произвел неизгладимое впечатление на Карла IX, воспитавшегося без отца, страдавшего от недостатка мужского влияния. Никакой проповедник не обратил бы Карла в гугенотскую веру. Но воин, герой, путешественник – это совсем другое.

Екатерина смертельно испугалась. За годы, проведенные во Франции, «толстая купчиха» патологически полюбила власть. Известно, что всякая власть разлагает душу. Но особенно страшна власть, пришедшая на смену унижению. Та, которую хотели повесить на воротах Флоренции, теперь правит Францией!